Без глубокого осознания внутренней логики института ценных бумаг, его задач и принципов невозможно ни восполнение многочисленных пробелов в законодательстве путем применения аналогии права, ни создание новых эффективных законов. Изучение цели института ценных бумаг (а не отдельных его особенностей) позволило бы решить некоторые дискуссионные теоретические вопросы, устранить многие практические трудности. Таким образом были бы выявлены и те сущностные признаки, которые действительно могут служить критерием при решении вопроса об отнесении того или иного объекта к ценным бумагам.
    Ценные бумаги, являясь одним из способов удостоверения гражданских прав, позволяют осуществлять и передавать их в особом порядке. Это возможно благодаря правилу формальной легитимации по ценным бумагам вместе с вытекающим из него принципом публичной достоверности. Тем самым создается специфическое распределение некоторых рисков между участниками гражданского оборота.
    Но даже эти фундаментальные положения теории ценных бумаг усвоены далеко не всеми. Причины здесь различны - от устаревшего стиля изложения трудов классиков до низкого уровня проработки проблем в современной теории. На почве недопонимания возникает беспредметная полемика и выводы, противоречащие природе ценных бумаг.
    Одним из главных представляется вопрос о распределении рисков, связанных с осуществлением прав по ценным бумагам.
    Рассмотрим сначала абстрактную схему функционирования ценных бумаг, а затем попытаемся выяснить, насколько отдельные теоретические представления и законодательные нормы соответствуют этой идеальной модели. Попутно проанализируем смежную проблему соотношения вещных прав на ценные бумаги и прав по ценным бумагам, уделив особое внимание специфике именных бумаг.

    Под легитимацией понимается признание или подтверждение законности чьих-либо прав или полномочий. Когда говорят о легитимации по ценным бумагам, то обычно имеют в виду подтверждение (удостоверение) принадлежности прав по ценной бумаге определенному лицу.
    Различают три основных способа легитимации по ценным бумагам, которые могут иметь разновидности в зависимости, например, от формы выпуска ценных бумаг или системы учета прав по ним. По способу легитимации бумаги делятся на именные, ордерные и предъявительские.
    При установлении субъекта права, не удостоверенного ценной бумагой, необходимо руководствоваться общими положениями закона об уступке требования и произвести проверку законности каждой цессии. В противном случае должник может быть вынужден исполнить обязанность повторно (если первое исполнение получил ненадлежащий кредитор).
    При решении вопроса о признании лица субъектом права, удостоверенного ценной бумагой, нет необходимости в проверке материального основания приобретения права. Здесь не нужно обосновывать свои притязания теми юридическими фактами, которые имеют значение для установления кредитора в обязательстве, не оформленном ценной бумагой. <Институт ценных бумаг создает иной порядок осуществления прав, чем тот, который существует на основании общих положений гражданского права>1.
    Специфика легитимации по ценным бумагам заключается в том, что она осуществляется в основном с помощью юридических документов по установленным законом внешним формальным признакам. Формальные признаки могут выражаться в наличии документов установленной формы и определенного содержания у лица, требующего исполнения, и/или у лица, уполномоченного вести соответствующую документацию (у должника, реестродержателя, депозитария и т.п.).
    Для наделения кого-либо признаками, легитимирующими в качестве кредитора по ценной бумаге, должна быть исполнена определенная формальная процедура, которая для разных ценных бумаг может быть различной: от простой передачи документов (по предъявительским бумагам) до сложного комплекса действий, включающего, например, проверку подлинности подписи отчуждателя на передаточном распоряжении (по именным бумагам).
    Благодаря правилу формальной легитимации кредитору облегчается обоснование своих притязаний. Лицо, легитимированное способами, установленными законодательством для конкретной разновидности ценных бумаг, вправе требовать от должника по ценной бумаге исполнения соответствующей обязанности, а должник (за некоторыми исключениями, о которых мы скажем далее) не вправе ему в этом отказать.
    Должнику облегчается процесс определения лица, которому он может чинить исполнение, чтобы освободиться от обязанности по ценной бумаге. Только исполнение надлежащим образом легитимированному лицу освобождает должника от обязанности, даже если легитимированный ценной бумагой субъект не был ее собственником2. Поэтому таким исполнением прекращается и правоотношение по ценной бумаге в целом, в том числе право требовать исполнения по ценной бумаге.

    Свойство публичной достоверности вытекает из правила формальной легитимации по ценным бумагам и является одним из его проявлений.
    Основываясь на этимологии, приходим к следующему пониманию публичной достоверности ценных бумаг: весь объем прав и обязанностей по ценной бумаге вместе с условиями и порядком их осуществления может быть установлен непосредственно из ее содержания, т.е. из общеизвестных источников, равную возможность доступа к которым имеют все потенциальные участники оборота ценных бумаг.
    Под содержанием ценной бумаги следует понимать не только права и обязанности, перечисленные в тексте ценной бумаги-документа3, но все те права и обязанности (вместе с порядком их осуществления), которые закреплены в законодательстве и локальных актах эмитента для соответствующей разновидности ценных бумаг. М. М. Агарков по этому поводу писал: <Возможность осуществления права по бумаге предоставляется самим фактом обладания бумагой и обозначениями, которые в ней содержатся, а также теми, к которым ее содержание отсылает>4.
    Даже в векселе описываются далеко не все права его обладателя, условия и порядок их осуществления. Из текста на векселе нельзя уяснить ни порядок получения платежа, ни сроки давности по вексельным искам, ни право регресса к другим обязанным лицам и т.д.
    В отношении эмиссионных ценных бумаг установлено, что для определения объема прав по ним текстом сертификата следует руководствоваться лишь в части, противоречащей условиям их выпуска, указанным в решении о выпуске (ст. 18 закона <О рынке ценных бумаг>). Содержание эмиссионной бумаги в полном объеме может быть установлено только из решения о выпуске и сертификата (если он имеется) вместе взятых (ст. 18 закона <О рынке ценных бумаг>) и соответствующего законодательства.
    Другим аспектом публичной достоверности ценных бумаг является ограничение возражений со стороны должника. Должник по ценной бумаге, отказываясь произвести исполнение по ней, может противопоставить формально легитимированному лицу только те возражения, которые непосредственно вытекают из ее содержания.
    Не могут приниматься во внимание личные, пусть даже и формализованные, отношения должника с кем-либо. Термин <личные отношения> понимается здесь широко и охватывает все отношения, <основанные на юридических фактах, ссылка на которые или опровержение которых заставило бы держателя обосновывать свое притязание иначе, чем путем легитимации, требуемой соответствующим видом ценной бумаги>5.
    Из этого логично следует вывод: всякий, кто отвечает указанным в законе формальным признакам (легитимированный ценной бумагой субъект), вправе осуществить удостоверенное ценной бумагой право, а должник по ценной бумаге обязан произвести исполнение такому лицу согласно содержанию соответствующей ценной бумаги, не принимая во внимание какие-либо иные обстоятельства.
    Однако данное построение - не более чем абстрактная схема. Это лишь общее правило, которое воплощается в действительность весьма непоследовательно.

    У М. М. Агаркова читаем: <Обладают публичной достоверностью те ценные бумаги, содержание которых безусловно определяет права их добросовестного приобретателя. Тот, кто приобретает такую бумагу, добросовестно доверяя ее содержанию, приобретает выраженное в ней право таким, каким оно является согласно этому содержанию>. В несколько иной редакции та же формулировка растиражирована учебником <Гражданское и торговое право капиталистических государств>6 и теперь достаточно широко используется.
    По мнению М. М. Агаркова, в связи с осуществлением прав по ценной бумаге со стороны обязанного лица не допустимы только возражения, основанные на его правоотношениях к предшественникам легитимированного ценной бумагой добросовестного приобретателя. Возражения против требований первоначального приобретателя, основанные на его отношениях с обязанным лицом, могут и должны иметь место, даже если они не отражены в содержании ценной бумаги. Публичная достоверность вообще производит действие только в отношении добросовестного приобретателя. Интерпретируя последний тезис, В. А. Белов утверждает, что отказ от исполнения обязательства по ценной бумаге легитимированному ею лицу допускается в случае <доказанности недобросовестности держателя>7.
    Такие взгляды предполагают ограничение публичной достоверности и не соответствуют правилу формальной легитимации по ценным бумагам, так как наличие установленных законом формальных признаков уже не гарантирует легитимированному ими лицу получения исполнения по соответствующей ценной бумаге.
    Утверждать, что это плохо само по себе, нельзя. Более того, на первый взгляд такой порядок оправдан и даже справедлив, так как позволяет ограничить незаконный оборот прав по ценным бумагам. Например, если первый приобретатель бумаги получил ее неосновательно (не исполнил обязанность по сделке, явившейся основанием составления и выдачи ценной бумаги), он лишается возможности осуществлять права по соответствующей бумаге. Похитителю ценной бумаги должник может отказать в исполнении как недобросовестному приобретателю.
    Но, во-первых, ограничения в отношении первого приобретателя ценной бумаги лишены смысла, если таковой должнику вообще не известен (например, бумага у должника похищена, а личность похитителя не установлена).
    Во-вторых, тезис о допустимости отказа в исполнении по ценной бумаге по мотивам недобросовестности ее держателя имеет более теоретическое, нежели практическое значение. Законом установлена презумпция добросовестности участников гражданских правоотношений (ст. 10 ГК РФ). Поэтому для обоснования отказа от исполнения по ценной бумаге эта презумпция к моменту заявления требования об исполнении должна быть опровергнута в судебном порядке.
    Но в действительности риск признания отказа от исполнения по ценной бумаге безосновательным сохраняется неопределенно долго, так как всегда существует опасность пересмотра соответствующего судебного решения. Поэтому даже вынесение решения судом не снимает окончательно вопрос о необходимости возмещения убытков, причиненных неосновательным отказом. Кроме того, споры о добросовестности/недобросовестности приобретения ценных бумаг возникают не сами по себе, а в связи с предъявлением других исков, удовлетворение которых предполагает и лишение недобросовестного приобретателя легитимации.
    В-третьих, несмотря на то, что любое ограничение публичной достоверности устанавливается вроде бы в интересах должника, оно неизбежно создает риск возложения на должника ответственности за убытки, если его отказ в исполнении будет признан неправомерным.
    В-четвертых, допущение каких-либо возражений должника, кроме ссылки на отсутствие формальной легитимации, создает для любого, даже законного, приобретателя бумаги повышенный риск не получить своевременное исполнение по ней. Ведь при этом обязанность должника произвести исполнение формально легитимированному лицу уже не является безусловной. И, что особенно опасно, критерием для установления управомоченности такого лица могут служить собственные соображения должника, основанные на обстоятельствах, не отраженных в содержании ценной бумаги.

    Вопрос об ограничении возражений по ценным бумагам и в теории, и в законодательстве может решаться по-разному даже для отдельных разновидностей ценных бумаг.
    Соответствующие нормы российского законодательства фрагментарны и разнородны.
    В качестве общего правила установлено, что <отказ от исполнения обязательства, удостоверенного ценной бумагой, со ссылкой на отсутствие основания обязательства либо на его недействительность не допускается> (п. 2 ст. 147 ГК РФ). При отсутствии оговорок, в том числе в отношении первого приобретателя ценной бумаги, эта норма должна означать, что такие возражения, не вытекающие из содержания ценной бумаги, не могут быть заявлены никому и ни в каких случаях.
    С этим установлением согласуется возможность получения исполнения по чекам в бесспорном порядке по исполнительной надписи нотариуса (п. 3 ст. 96 Основ законодательства РФ о нотариате).
    Тогда как по векселям исполнение в бесспорном порядке невозможно. Это и понятно, так как по векселю допускаются возражения, не вытекающие из его содержания (п. 17, 19 Положения о переводном и простом векселе).
    Если векселедержатель приобрел вексель, сознательно действуя в ущерб должнику, то был ли он первым или последующим приобретателем, ему могут быть противопоставлены возражения, основанные на личных отношениях должника к векселедержателю или к его предшественнику.
    Практика применения этих положений вексельного права свидетельствует, что ограничение публичной достоверности ценных бумаг создает почву для злоупотреблений со стороны должника. А отсутствие исчерпывающего перечня оснований, по которым допускается отказ в исполнении, приводит и вовсе к абсурдным ситуациям. Так, ссылаясь на указанные нормы, некоторые банки-векселедатели отказывают в платеже, если векселедержатель предъявляет к оплате сразу несколько их векселей. Представители таких векселедателей утверждают, что приобретение векселей на крупную сумму и одновременное предъявление их к оплате означают сознательные действия в ущерб должнику. Хорошо еще, что намерение нанести должнику ущерб не усматривается вообще за каждым предъявившим требование об оплате векселя.
    Нормы, сужающие сферу действия принципа публичной достоверности, существуют и для других ценных бумаг. Например, приобретатель акции (кроме учредителя акционерного общества) не может осуществлять право голоса по акции, если эмитент не получил за нее плату в полном объеме (п. 4 ст. 34 закона <Об акционерных обществах>).
    Эта норма не исключает неблагоприятных последствий и для добросовестного приобретателя акции, даже если он сам полностью расплатился с продавцом. До тех пор пока эмитент не получит платы за акцию от первоначального приобретателя, ни один из последующих ее приобретателей на сможет осуществлять право голоса по ней. При этом сведения об оплате конкретным акционером акций при первичном размещении не являются общедоступными; они не отражаются в отчете об итогах размещения акций, их может не быть и в реестре акционеров.

    Итак, в некоторых случаях допускаются возражения по ценным бумагам, не основанные на форме и содержании самих ценных бумаг. Фактически это означает ограничение публичной достоверности соответствующих бумаг, так как о таких возражениях третьи лица обычно не осведомлены.
    Поэтому можно говорить, что и легитимация в качестве субъекта прав по ценным бумагам осуществляется (по крайней мере в некоторых случаях) не только формальными признаками. Поступаясь принципом публичной достоверности, следует признать, что в способ легитимации по ценной бумаге следует также включать отсутствие со стороны должника допускаемых законом возражений, не вытекающих из формы и содержания ценной бумаги.
    Право по ценной бумаге принадлежит лицу, легитимированному установленными законом формальными признаками, при отсутствии допускаемых законом возражений со стороны должника.
    Любое ограничение публичной достоверности ценных бумаг крайне сложно воплотить на практике. Тем самым в жертву приносятся интересы добросовестных участников гражданского оборота.
    Чтобы смягчить эти неблагоприятные последствия, в законе должны быть перечислены все случаи, когда должник не обязан производить исполнение по ценной бумаге лицу, имеющему формальную легитимацию. Недостаточно просто указать, что <отказ от исполнения обязательства, выраженного ценной бумагой, возможен при доказанности, что бумага попала к ее держателю неправомерным путем>, как это было в п. 2 ст. 32 ныне не действующих Основ гражданского законодательства.
    Целесообразно установить, что отказ возможен только при условии, что само обязанное лицо может доказать наличие обстоятельств, на которые оно ссылается. Можно упростить ситуацию: такие обстоятельства должны быть предварительно (не позднее момента, когда должно быть произведено исполнение) установлены в судебном или ином специальном порядке.
    К решению вопроса об ограничении возражений по ценным бумагам можно подойти иначе, т.е. исключительно с точки зрения стимулирования оборота ценных бумаг. Тогда следует вернуться к нашей первоначальной схеме: обязать должника к исполнению в соответствии с содержанием ценной бумаги любому надлежащим образом формально легитимированному лицу в безусловном порядке. При этом <наличие ценной бумаги в руках кого-либо, кроме должника, создает даже не предположение, а не подлежащее опровержению состояние, при котором должник обязан чинить исполнение по бумаге, даже если кредитором является первый ее приобретатель>7.
    Но и в таком случае проверка легитимации остается непростой задачей. Одна из самых сложных проблем - убедиться в подлинности ценной бумаги-документа и отдельных ее реквизитов. В первую очередь это касается печатей и подписей обязанных по ценной бумаге лиц, безошибочно идентифицировать которые могут только эксперты-криминалисты. Лицо, ограничившееся простым просмотром документа, всегда рискует не обнаружить подлога или подделки.
    Распределение рисков по тем или иным ценным бумагам законодатель может варьировать в зависимости от экономической и политической ситуации, уровня криминализации общества и других, в том числе международных, факторов. Не менее важно учитывать основные закономерности и юридико-технические особенности, свойственные институту ценных бумаг как таковому. В противном случае инородные установления могут парализовать соответствующий сегмент рынка ценных бумаг.
    Оформление прав ценными бумагами в большей степени стимулирует гражданский оборот, чем вступление в обычные обязательственно-правовые отношения. Благодаря ценным бумагам реализация и передача гражданских прав может осуществляться в особом порядке. Именно это, а не иные, даже существенные признаки, позволяет выделять ценные бумаги в самостоятельный правовой институт и является его целью.
    Для принципиального решения вопроса об отнесении того или иного объекта к ценным бумагам прежде всего необходимо установить, может ли с его помощью быть достигнуто то перераспределение гражданско-правовых рисков, которое обеспечивается ценными бумагами. Формальные приемы также следует рассматривать не сами по себе, а с точки зрения соответствия задачам института ценных бумаг.

    Хотя правило формальной легитимации по ценным бумагам и принцип их публичной достоверности обычно никем не оспариваются, некоторые считают принципиальным различие между <материальным> и <формальным> субъектом права по ценной бумаге. Утверждается, что <материальным> субъектом права по ценной бумаге может быть только ее собственник. Тогда как лицо, легитимированное ценной бумагой, но не являющееся ее собственником, имеет не право по ценной бумаге, а лишь <видимость права>8.
    Такой подход представляется недостаточно обоснованным. Для осуществления права по ценной бумаге не имеет значения, является ли соответствующий субъект <материальным> или только <формальным>. Исполнение надлежащим образом легитимированному лицу прекращает правоотношение по ценной бумаге независимо от того, было ли это лицо ее собственником. А потому можно утверждать, что и само существование права по ценной бумаге не обусловлено наличием права на бумагу.
    Особенно очевидно это становится на примере с похищенной у собственника предъявительской ценной бумагой. Должник может не иметь информации о личности преступника. Тогда даже если сам похититель явится к должнику для получения исполнения, последнему нечего будет возразить.
    Но и наличие у должника порочащих легитимированное лицо сведений не всегда означает возможность отказать в исполнении. Исполнение же легитимированному предъявительской бумагой лицу освобождает должника от обязанности по ней раз и навсегда. Данный порядок является <компромиссом в конфликте двух начал - прочности оборота и прочности права>9 и установлен в интересах добросовестных приобретателей ценных бумаг.
    Собственником и легитимированным ценной бумагой лицом могут быть разные субъекты. Именно этот вывод следует из п. 1 ст. 145 ГК РФ, где указано, кому могут принадлежать права по ценным бумагам той или иной разновидности. Эта норма предписывает руководствоваться формальными признаками, тем самым обязывая игнорировать материальные основания приобретения прав по ценным бумагам, в том числе наличие права собственности на сами бумаги.
    Обсуждать в данном контексте вопрос о праве собственности на ценные бумаги было бы некорректно еще и потому, что российское законодательство в некоторых случаях полностью уравнивает в правах собственников и лиц, таковыми не являющихся. Речь идет о ситуациях, когда не допускается истребование имущества (в том числе ценных бумаг) от незаконного добросовестного приобретателя (ст. 302 ГК РФ). Хотя право собственности у такого приобретателя может возникнуть только по истечении срока приобретательной давности, фактически он получает все правомочия собственника и их судебную защиту с момента фактического приобретения вещи (ст. 234 ГК РФ).
    Все сказанное следует иметь в виду при рассмотрении тезиса о невозможности <несовпадения лица - собственника бумаги с лицом, управомоченным по ней>7. Закрепление данного тезиса в качестве правового принципа противоречило бы назначению института ценных бумаг и способам их функционирования в гражданском обороте.