А. К.:Господин Йордан, за 10 лет, прошедших с момента окончания университета, Вы сделали блестящую карьеру, причем наибольшего успеха добились не в Нью-Йорке или Лондоне, а в России. Это был сознательный выбор или все произошло случайно?

    Б. Й.:Что касается карьеры, то она складывалась успешно и в Лондоне - за 3,5 года, которые я проработал в GPA, ее доход вырос с 200 млн до 6 млрд долл. Но я хотел работать в России, это был абсолютно сознательный выбор.
    Я убедил руководство CSFB, что нужно работать в России, и в августе 1991 г. банк открыл свое отделение в Москве, которое в 1992 г. мне поручили возглавить. Мы сразу активно включились в разработку схемы приватизации, участвовали в организации первых аукционов, обучали людей, которые потом разъезжались по России и организовывали аукционы. Первые иностранные инвестиции мы привлекли в ноябре - декабре 1993 г., когда продали акции телефонной сети MCC на 45 млн долл. Это были первые портфельные инвестиции в России. Первые крупные сделки по акциям заключили в марте 1994 г., когда за <живые> деньги, а не за ваучеры были куплены акции РАО <ЕЭС России>. Это была первая сделка на миллион долларов, прошедшая на вторичном рынке. Рынок начал работать, мы стали зарабатывать деньги.

    А. К.:У Вас все достаточно хорошо получалось в CSFB, поэтому для рынка сообщение о Вашем уходе и создании <Ренессанс Капитала> стало неожиданностью. Было ощущение, что новая компания возникла <из ничего>...

    Б. Й.:CSFB - очень хороший профессиональный банк. Но для него Россия никогда не была приоритетом. А я хотел, чтобы Россия в моих делах была на первом месте по значимости. Для меня очевиден огромный потенциал рынка России, и хотелось построить компанию так, как ее видел я, а не кто-то из Нью-Йорка. В начале 1995 г. в России не было настоящего инвестиционного банка с российским капиталом, который мог бы конкурировать с крупнейшими международными банками. Были брокеры, которые торговали акциями и ГКО, были коммерческие банки, но не было такого, который мог бы организовывать крупные эмиссии, слияние и реструктуризацию компаний, управлять активами, т.е. осуществлять весь спектр инвестиционной деятельности.
    Такую структуру построить было очень сложно. CSFB - банк с большими капиталами. И вдруг - <Ренессанс>: Полтора года на меня и моих сподвижников никто вообще внимания не обращал. Говорили, что мы банкроты, что у нас ничего не получится, что Йордан в CSFB мог бы быть великим и т.д. Но мы все это время упорно работали, и сейчас я считаю, что наш банк - практически единственный чисто российский инвестиционный банк, все остальные уже давно раскуплены: <Грант> куплен <Кредит-анштальтом>, <Брансвик> - <Варбургом>, <Ринако> - City Bank. <Тройка Диалог> - брокер и фактически занимается торговлей акциями.
    Ренессанс Капитал> возник не <из ничего>, его ядро - профессиональная команда. Чтобы сегодня выйти на российский финансовый рынок, нужны большие деньги. Но три года назад важнее была профессиональная ко-манда, способная заработать капитал. Мы сделали именно так: 5 млн долл., которые мы первоначально вложили в дело, сегодня превратились в 400 млн долл. Этот капитал теперь играет огромную роль, так как за последние годы конкуренция заметно усилилась.
    В нашей команде очень много русских, которые учились в Гарварде и Принстоне, работали в <Морган Стенли> и <Саломон Бразерс>, а теперь вернулись в Москву и хотят работать на российском финансовом рынке.
    Сегодня можно говорить о первых результатах деятельности инвестиционной группы <МФК Ренессанс>. За прошлый год мы привлекли в страну 10 млрд долл. инвестиций, заключили не менее крупные сделки, чем остальные инвестиционные банки мира. Наша штаб-квартира находится в Москве, и открыты офисы в Нью-Йорке, Лондоне, Гонконге, Киеве. Главное, чем мы отличаемся от иностранных инвестиционных банков, - это ставка на будущее России и ее рынок. На сегодня почти 50% нашего оборота - это российские деньги, а не иностранные. Конечно, у нас есть крупные иностранные клиенты, но в большей степени нас интересует чисто внутренняя деятельность. Когда одна российская компания покупает другую российскую компанию - это уже со-всем другой уровень, это означает, что в России появляется отечественный инвестиционный рынок.

    А. К.:<Ренессанс Капитал> всегда держался на рынке обособленно, и его отношение к компании было иногда, мягко говоря, неоднозначным. Вас не любят. Почему?

    Б. Й.:В бизнесе ты либо активно развиваешься, либо выходишь из игры. Мы в бизнесе, и я не жду, что нас за это будут любить. Это нормальное явление, отнюдь не специфичное для России, а присущее всему миру. В Америке, например, очень не любят господина Гейтса. В Интернете есть 200 страниц, на которых люди пишут только о том, как они не любят Гейтса.

    А. К.:<Ренессанс> часто играет против всех - это Ваша жизненная позиция или в этом бизнесе по-другому просто нельзя?

    Б. Й.:Я бы не сказал, что мы играем против всех. 90% нашей деятельности на рынке - это выполнение поручений наших клиентов. Мы делаем то, что хотят они. Естественно, с нами советуются, поэтому у нас большой аналитический департамент, который рекомендует клиентам, как вкладывать деньги. Некоторых раздражают наши советы. Например, мы сомневаемся в акциях какой-нибудь компании. Мы считаем, что у нее плохие финансовые показатели, что ее менеджмент плохо работает, крадет деньги. Естественно, мы говорим, что нужно продавать эти акции. Многим это не нравится.
    Меня сильно критиковали, когда я выступил в январе с оценкой ситуации в экономике страны. Я сказал, что, если не будет изменений в экономической политике, это может привести к проблемам с национальной валютой. Начали говорить, что я играю против рубля, против страны. Это просто смешно. У нас вообще не было ни одной сделки форвард-рубль. Мое выступление не было игрой против рынка. У нашей компании очень много клиентов, и моя обязанность - сказать им о проблемах в стране. Это нормальный профессиональный подход к делу: если мы считаем, что в стране происходит улучшение, мы об этом говорим и покупаем на рынке; если происходит ухудшение, то мы также говорим об этом и рекомендуем продавать. Как только мы закрываемся и о чемто умалчиваем, инвесторы начинают нервничать.

    А. К.:Некоторые Ваши выступления были восприняты не только как игра против рубля. После высказанной Вами критики в адрес правительства, предсказаний глобальных финансовых и политических катаклизмов в стране складывается впечатление, что Вы начинаете активно заниматься политическими вопросами. Это действительно сознательные шаги по вхождению в политику или эти действия Вы также считаете необходимыми для развития бизнеса?

    Б. Й.:Я не занимаюсь политикой. Все мои выступления основываются только на экономических подходах. Наша группа заинтересована в том, чтобы российская экономика развивалась в правильном направлении. Я профессионально занимаюсь инвестиционным бизнесом, поэтому мое дело - говорить клиентам о позитивных и негативных событиях на рынке.
    В 1993-1995 гг. меня критиковали и на Западе, и в России за то, что я говорил только о позитивных возможностях России. Все говорили, как в России плохо, а я призывал - вкладывать в нее деньги, так как видел потенциал.
    И оказался прав. Только в этом году я впервые позволил себе сказать о негативных тенденциях. Но ведь они действительно есть!
    Банкир не может говорить своим клиентам, что все хорошо, когда это на самом деле уже не так. Люди через нашу компанию вкладывают в Россию деньги, и они ожидают от нас правильного прогноза развития страны. Если я буду выступать и говорить о том, что все хорошо, а реально все плохо, то они вряд ли будут доверять нам свои деньги. Чубайс, Черномырдин, Березовский не поручали мне заниматься их деньгами. Поэтому мои выступления не для них, а для Васи Иванова в Сибири и для Джона Смита где-нибудь в Америке, которые доверили мне свои капиталы. Инвестиционный банкир обязан рассказать им о реальном положении дел в экономике.
    Главы инвестиционных банков во всем мире часто выступают на пресс-конференциях на экономические темы. Представители правительства, как правило, с большим вниманием выслушивают их мнение о ситуации в стране. Ведь от этого мнения очень многое зависит. Почему в США на должность министра финансов назначили бывшего председателя правления Goldman Sachs, который в настоящее время считается одним из лучших министров финансов в мире? Потому что он хороший политик? Нет. Потому что он очень хорошо понимает экономику страны. Я работаю 12 лет на этом рынке и не собираюсь становиться политиком.

    А. К.:В одном из выступлений Вы критиковали <дружеский капитализм>, который сложился в России: слабое правительство, сильный бизнес, продажные СМИ. У многих этот тезис вызывает недоумение: Йордан призывает разрушить тот треугольник, к созданию которого его группа имеет непосредственное отношение:

    Б. Й.:Я никогда не создавал олигархию. Я всегда занимался только инвестиционной деятельностью. У меня есть опыт сотрудничества и с Березовским, и с Гусинским, и с Потаниным, но я никогда не создавал олигархию. Концепция олигархии экономически неправильная. Нужно добиваться прозрачности и открытости экономики, как это делается в других странах. Посмотрите, что произошло в Корее, Индонезии. Эти страны пронизаны олигархиями. А как известно олигархическая экономика ущербна и недолговечна. В Америке, Англии, Франции этого не произошло и, видимо, никогда не произойдет. Поэтому очень важно, чтобы в России было цивилизованное законодательство.

    А. К.:Постепенно происходит интеграция российского рынка в мировую финансовую систему. Какие Вы видите положительные и отрицательные последствия этого процесса для России?

    Б. Й.:Вы правы, у этой монеты есть две стороны. Положительный момент заключается в том, что Россия становится более открытой для входа и выхода капитала, в том числе и российского. Пока государство запрещает российским предпринимателям вывозить капитал, они обязательно будут искать и находить возможности, для того чтобы обойти этот запрет. Я убежден, что, как только государство уберет эти препоны, сами предприниматели не захотят уводить капитал из страны, потому что российский рынок они знают и умеют на нем работать, а на Западе для них все чужое. Поэтому нужно открывать границы для перевоза капитала.
    С другой стороны, пока российские деньги не начали полностью работать на российскую экономику, есть опасность слишком большого влияния западного капитала. Ведь как только возникает какая-нибудь проблема, ино-странные деньги сразу уходят из экономики. Следовательно, необходимо как можно больше российских денег.
    В Америке больше американского капитала, чем иностранного. Если в случае кризиса деньги уходят из Америки, американцев это не волнует. Проблема России на сегодняшний день - отсутствие большого капитала, который смог бы поддержать экономику в условиях кризиса. Поэтому я считаю, что Центральный банк проводит правильную политику, когда очень осторожно открывает двери для западного капитала.
    На эту проблему можно взглянуть и с другой стороны. Россия должна серьезно заниматься собственным имиджем. В американской прессе о России идет сплошная негативная информация. И государству, и отдельным компаниям надо уделять вопросу имиджа большое внимание.

    А. К.:Число нормальных, открытых для инвесторов российских компаний не так уж много. На большинстве предприятий ситуация плачевная: нет ликвидного рынка, предприятия разворовываются менеджментом, законные права акционеров не соблюдаются. Как в этих условиях Вы оцениваете перспективы развития рынка акций в России? Можно ли рассчитывать на привлечение портфельных инвестиций?

    Б. Й.:Можно, но для этого необходимо создать как можно больше российских инвестиционных банков. Нужна конкуренция. Инвестиционные банки - это тот рычаг, который может влиять на российские компании и, препятствуя воровству, в конце концов уберечь их от разорения. Мне говорили, что я сошел с ума, когда мы начали борьбу по Новолипецкому металлургическому комбинату, говоря, что с той стороны нам противостоят откровенные бандиты. Мы два года мучались, могли бы давно продать пакет, но для нас это был принципиальный вопрос. В России можно и нужно налаживать нормальную инфраструктуру рынка, в том числе и работу судебной системы. Мы судились 12 раз и отстояли свои законные права без каких-либо силовых методов. Мы своим примером доказали, что в России можно все решать нормальным способом, и это очень важно.

    А. К.Затянувшийся кризис в Юго-Восточной Азии показал, насколько значимы внутренние проблемы в России. Как Вы оцениваете перспективы развития рынка?

    Б. Й.:Азиатский кризис стал для России хорошим уроком. Он заставил компании и государство реально взглянуть на проблемы. Кризис показал, что Центральный банк умеет работать. Дума тоже правильно отреагировала на события. Государство долгое время не получало денег от налоговой системы, и никого этот вопрос не интересовал. Но кризис заставил людей работать. Я считаю, что у страны очень хорошие перспективы, хотя впереди еще много кризисов, в том числе связанных с крушением российских олигархов, о которых через пять лет уже никто не будет вспоминать.
    Сейчас растет средний бизнес. <Ренессанс Капитал> три года назад был никем, Вымпелком никто не признавал, а сегодня у Вымпелкома миллиард долларов капитализации. Как много изменилось за это время. Сейчас много новых предприятий, которые начали с нуля, у них нет старой советской бюрократии. Эти компании - будущее страны. <Норильский никель> считается сегодня гигантом российской индустрии, но через пять лет будут компании в 10 раз больше, чем <Норильский никель>.

    А. К.:Последний, традиционный вопрос. На что, кроме работы, у Вас остается время?

    Б. Й.:Тот же самый вопрос мне задала вчера супруга, когда я вернулся в три часа ночи с работы. <Борис, у тебя есть что-нибудь кроме твоей работы?> - спросила она. Для меня работа - это смысл жизни. Работаю не ради денег, я состоятельный человек. Для меня не вопрос - сколько я могу заработать денег. Для меня важно само дело, оно мне интересно. Я реально что-то строю. Пожалуй, кроме работы есть только моя семья, которая для меня очень важна. Без нее я вряд ли достиг бы чего-нибудь стоящего.