РЦБ: В чем суть тех предложений по реструктуризации госдолга, которые сделал CSFB?

    А. А.: CSFB предлагает конвертировать дефолтный (или бывший дефолтный, уже реструктурированный) внутренний долг в прямые инвестиции. Что под этим подразумевается? Подразумевается, что вместо типичной облигации внутреннего государственного долга, типа той, которая сейчас вышла, будет выпущена единая бумага, чья доходность будет соответствовать той доходности, которая платится по сегодняшнему предложению Минфина по реструктуризации ГКО. Эта бумага имела бы одну черту, отличающую ее от других бумаг: она предъявлялась бы к погашению только тогда, когда появляется инвестиционный проект, который признан коммерчески состоятельным управляющим фондом, и средства от этого погашения строго целевым способом направлялись бы на финансирование этого проекта.
    Предполагается, что эта новая бумага - не обращающаяся, ее владелец - новый институт - фонд; его вид деятельности принципиально отличается от инвестирования в ликвидный рынок. Фонд будет заниматься прямыми инвестициями типа проектного финансирования. Поскольку эти инвестиции будут руб-левыми, нужно, чтобы они были экспортоориентированными, потому что для инвестора важно самому заработать доллары, которые он когда-то инвестировал в эту страну. При фонде находится наблюдательный комитет, который состоит из представителей властей и следит за тем, чтобы исполнялись правила инвестирования (только прямые инвестиции) и соблюдалось правило достаточной срочности инвестиций. Во всем остальном фонд должен действовать независимо, принимать все решения, невзирая на политическое давление и пр.

    РЦБ: Наверное, никто не стал бы возражать против того, чтобы деньги пошли в экономику; но проблема, видимо, в том, что просто они будут предъявлены к погашению раньше, чем этого хотел Минфин.

    А. А.: Не обязательно раньше. Например, деньги, которые сейчас направляются Минфином на погашение, совершенно без движения лежат на счетах типа <С>. На сегодняшний день там около 20 млрд руб., и всего на этот год на обслуживание реструктурированного долга в бюджете заложено около 59 млрд руб. Я имею в виду не только нерезидентскую, но и резидентскую часть.
    На самом деле сейчас эти деньги вообще никак не используются, потому что все разрешенные способы их использования, как то акции на ММВБ и корпоративные облигации, не вызывают особого энтузиазма. Вместо этого все деньги идут на очередной валютный аукцион. Даже на последнем аукционе соотношение спроса к предложению было 13 : 1, на 50 млн долл. предложения - около 650 млн долл. спроса. Вот эти деньги по существующему режиму использовать невозможно. Поэтому предлагается взять весь пакет и бумаг, и наличности, и конвертировать их в новую бумагу, которая, во-первых, позволит Минфину в этом году на самом деле сэкономить, не выйти за параметры бюджета этого года, во-вторых, не допустить новой денежной эмиссии, и, в-третьих, снизится давление на валютные резервы. Но при этом возникает новое расписание выплат, которое отличается от того, что сейчас предложено Минфином, но не другая норма внутренней доходности, она та же самая, что предложил Минфин.
    В обмен на это инвесторы предлагают снять свои требования к России и перевести их на требования к проекту, т.е. взять на себя коммерческие риски его реализации. В качестве дополнительных преимуществ можно упомянуть тот факт, что для экономики это означает стимулирование нового спроса, в первую очередь, на индустриальные товары.
    И если этот проект реализуется, произойдет определенная накачка спроса, поэтому дальше должен пойти эффект мультипликатора.
    Те деньги, которые в этом году были выплачены и будут еще выплачиваться по текущему расписанию Минфина, инвестору не нужны, потому что он не знает, куда их сейчас девать. Да, наше предложение меняет профиль обслуживания долга. Но при этом возникают новые способы использования этих средств, которые оздоровляюще должны действовать на экономику, в отличие от всех остальных, потому что сегодняшние способы использования этих средств либо не относятся к реальному сектору, либо в части вывода, репатриации денег они не воспринимаются позитивно инвесторами.

    РЦБ: Как это все воспринимается Минфином?

    А. А.: Я не буду говорить за Минфин. Мы с Минфином и ЦБ РФ конструктивно обсуждаем все вопросы.

    РЦБ: А вы согласитесь, если вам предложат использовать по предлагаемой схеме только те средства, которые выплачиваются уже сейчас? Или ваша позиция принципиальная, и вы хотите, чтобы всю сумму долга превратили в облигации прямых инвестиций?

    А. А.: Концепция называется <Предложение прямых инвестиций>. Если принимается такой подход, тогда надо принимать и тот факт, что для управления этими прямыми инвестициями нужно создать опять же такой инструмент, который инвестору интересен. Например, ему неинтересно сейчас получать безумные деньги, которые все равно нельзя никак использовать, потому что на них не платится никакой процент, вывести их никуда нельзя, никаких инструментов для их вложения на сегодняшний день практически нет. Можно вкладывать обратно в те же ОФЗ и ГКО, но там есть рублевый, рыночный риск и прочие неприятности, потому что, когда ты вышел из них, то опять год сидишь на счете <С>. И тогда для инвестора, принявшего наш вариант, нужно создать условия, которые нормальны и общеприняты.

    РЦБ: Каково отношение к этой идее ваших клиентов, других держателей ГКО? Наверняка вы это обсуждаете.

    А. А.: Обсуждалось это уже давно. В феврале идея возникла, и отношение к ней было положительное. При этом не все инвесторы могут по своим уставам принять такой вариант, многие из них просто не могут заниматься прямыми инвестициями. Не все инвесторы могут и хотят этого, но очень большая их часть хочет, поэтому это - еще один вариант в дополнение к той реструктуризации, которую предложил Минфин.

    РЦБ: Каковы предполагаемые параметры облигаций прямых инвестиций?

    А. А.: Срочность их не должна быть больше сегодняшней срочности последнего выпуска ОФЗ; внутренняя норма доходности должна быть такая же, как на портфель, который инвесторы получили после реструктуризации. Вот, собственно, все основные черты этого инструмента.

    РЦБ: Известно, что уже сейчас идут предварительные переговоры с рядом предприятий о возможностях инвестирования в них, если состоится эта идея. Какие требования будут предъявляться к этим предприятиям со стороны фонда?

    А. А.: В первую очередь это должны быть экспортоориентированные предприятия. Идея в том, что для инвестора это возможность самому заработать валютную выручку, а не давить на резервы, которые сейчас скудно предоставляются в виде 50 млн на аукционы. Это должны быть коммерчески целесообразные проекты. Мы не ищем каких-то дополнительных государственных гарантий, дополнительного бюджетного финансирования. Хорошо если есть, и мы к этому стремимся, стратегический соинвестор, который поможет управлять проектом. Безусловно, мы будем искать финансовых соинвесторов, предполагаем, что фонд для таких проектов должен стать каталистом привлечения новых инвесторов, которые в одиночку либо не потянут, либо не хотят брать полностью риски на себя.

    РЦБ: На какие отрасли вы будете ориентироваться? Как типичный фонд прямых инвестиций, на те, которые уже сейчас работают в России, или..?

    А. А.: По отраслям ориентируемся на нефтетраспортировку, газотранспортировку, электроэнергетику. Присматриваемся к ядерной энергетике, и там уже есть интерес со стороны американских источников по финансированию этих проектов. Мы в принципе не исключаем любые другие отрасли, когда-то экономика в стране была достаточно сложной и ее еще можно оживить в течение достаточно короткого времени.
    Может представлять интерес аэрокосмическая и авиационная промышленность. Это могут быть и лизинговые проекты, которые сложное, дорогое оборудование предлагают в лизинг за рубеж. С точки зрения структурирования это должна быть коммерческая структура проектного финансирования, в которой могут быть использованы любые способы обеспечения. Поскольку предполагается экспортная выручка, это уже само по себе является обеспечением, но мы можем принять и другие формы, как то сочетание долга по финансированию с инвестициями в капитал, например. Но здесь речь идет не об инвестициях в акции существующих предприятий, а, скорее, об инвестировании новых проектов компаний.

    РЦБ: Вы сейчас обсуждаете, как будет обеспечиваться репатриация прибыли от этих проектов?

    А. А.: Принципиально здесь не имеет смысла обсуждать технику, как и какими подзаконными актами будет регулироваться репатриация прибыли от проектного финансирования. В общих чертах: мы берем проект, финансируем его, создаем новый поток дохода; из него проект выплачивает проценты и погашает основную сумму кредита. Мы не претендуем на сегодняшние скудные резервы, а, наоборот, предлагаем создать новый поток валютной выручки.
    Предложение прямых инвестиций будет пионером суверенной реструктуризации. Если это произойдет, то Россия может пополнить библиотеку решений глобальных долговых проблем. Это будет позитивным вкладом, в отличие от дефолта в августе прошлого года.