РЦБ:: Господин Вайн, какова зона вашей ответственности в инвестиционно-банковском блоке "Альфа-банка"?

    Саймон Вайн В первую очередь трейдинг и исследования на рынке капитала, а также структурированные продукты и производные инструменты: опционы на золото, валюту, облигации, нефтепродукты; в ближайшее время - опционы на акции. В инвестиционном банке я также курирую автоматизацию и технологические процессы. "Альфа-банк" проводит самую широкомасштабную в истории России автоматизацию банка, и мы уже достигли значительных результатов в этом направлении.
    10.00. День начинается с рабочей встречи по вопросам автоматизации рублевых облигаций.

    РЦБ:: Почему вы курируете не только бизнес, но и другие вопросы?

    С.В. С точки зрения процессов, происходящих в банке, существуют четыре технологических уровня - это front-офис, middle-офис, back-офис и бухгалтерия. Наша задача - достичь полной автоматизации и прозрачности всех операций, чтобы сделки, совершенные во front-офисе сразу же автоматически проводились по всей системе и попадали на баланс. Банк растет очень интенсивно. Автоматизация - важнейший шаг к сокращению расходов и контролю над рисками. Поэтому приходится координировать вопросы по всей технологической вертикали, чтобы бизнес (front-офис) мог развиваться.

    РЦБ:: Ваши структурированные продукты рассчитаны для использования главным образом на западном или на российском рынке?

    С.В. Структурированные продукты, как правило, предназначены для нерезидентов. Такая ситуация складывается потому, что в России статус ценной бумаги инструмент получает только после его регистрации в ФКЦБ. На Западе ценными бумагами считаются также контракты, обязательства продавца, такие как СLN (credit linked notes). То есть в России для многих инструментов, признаваемых на Западе, рынка нет. Правда, сейчас создали структурный продукт и для российских компаний - это хеджирование, поскольку оно включает несколько элементов, непосредственно не связанных с опционами, но учитывающих особенности российского права и налогового кодекса.

    РЦБ:: Вы работаете с российскими и украинскими эмитентами. А есть ли у "Альфа-банка" интерес к другим странам СНГ?

    С.В. В Украине мы участвовали в выпуске как валютных облигаций, так и облигаций в гривнах. В 2002 г. "Альфа-банк" занял в Украине второе место среди андеррайтеров на внутреннем рынке. В России по этим позициям мы стабильно занимаем одно из ведущих мест.
    Сейчас мы рассматриваем возможность участия в выпуске облигаций в Казахстане. Но финансовый рынок Казахстана более закрытый, чем украинский, и банку будет сложнее наладить там активное присутствие. Так что мы с большим интересом следим за процессами, происходящими на финансовых рынках СНГ.
    11.00 - 13.00. Просмотр аналитических материалов. Ответы на сообщения по электронной почте. Решение оперативных вопросов. Надо всегда быть в курсе не только происходящего в собственном управлении, но и знать все тенденции рынка. На это традиционно тратится значительная часть первой половины дня.

    РЦБ:: Россия стоит на пороге пенсионной реформы? Существует мнение, что российский финансовый рынок не способен "переварить" ту денежную массу, которая появится на рынке в результате этой реформы. Что Вы думаете по этому поводу?

    С.В. Абсолютно согласен с подобным мнением. Пока мне не совсем понятно, каким образом эта реформа будет осуществляться в условиях неготовности к ней рынка. Сначала надо создать необходимые финансовые инструменты, а для этого нужно изменить законодательство. Над созданием юридической среды для новых инструментов работает группа специалистов, в которую вхожу и я, но мы не успеем к 2004 г.
    Единственный в России новый рынок, который можно было бы быстро развить в сегодняшней ситуации, - это рынок ипотечного кредитования. На мой взгляд, его развитие является стратегическим интересом России как государства, но пока принимаемые государством меры недостаточны. Сектор жилья необходимо развивать, для того чтобы в России на деле появился средний класс и от него начали поступать реальные инвестиции.
    Да, сейчас Москва переживает строительный бум, но строящееся жилье по карману только очень состоятельным людям, которые приезжают в столицу со всей России, из-за того что не могут вкладывать деньги у себя в регионах. В России зарождающийся средний класс очень многочислен, но это "нижний уровень" среднего класса - не очень обеспеченные люди со стабильными заработками. И хотя они были бы готовы покупать для себя жилье в рассрочку, но механизм получения денег в рассрочку у нас не разработан.
    На Западе основой кредитной системы розничного бизнеса является кредитная история клиента. В России такой системы нет, а без этого нет возможности рассчитать кредитоспособность клиента при займе на приобретение жилья. Положительно то, что уже появились ипотечные компании, готовые работать на этом рынке; проблема же заключается в том, что они должны иметь возможность забрать квартиру (залог ссуды) за неуплату. Здесь законы рынка вступают в противоречие с российским законодательством, которое гарантирует человеку право на жилье, даже если это жилье получено нечестным способом.
    Другая сложность: чтобы банки могли реально кредитовать ипотеку, им нужны финансовые ресурсы, т.е. деньги инвесторов. В мировой практике банк находит клиента, проводит весь процесс заимствования, аккумулирует большие портфели ипотечных кредитов, которые затем переуступает инвестору. В России юридического механизма переуступки, особенно будущих доходов от ипотечных кредитов, пока не существует.
    При поддержке американской Международной финансовой корпорации (IFC) в Москве ежемесячно проводятся встречи юристов, налоговиков, банкиров и инвесторов с целью обозначить темы, которые должны быть изменены в российском законодательстве, для того чтобы переуступка стала возможной. Тогда и система кредитования нового жилья появится. Судя по темпам, это произойдет года через четыре. Тогда же в России наступит и реальный экономический рост. Население начнет покупать и обустраивать квартиры, станут развиваться внутренний рынок строительных материалов и вся индустрия. Наглядный пример: в США последние четыре года экономика падала, но при этом была стабильна, и ее стабильность обеспечивали потребители, которые из-за дешевизны кредитов начали покупать и обустраивать собственные дома. Именно потребительский спрос, вызванный доступностью жилья, позволил экономике быть стабильной. С моей точки зрения, как только подобный механизм "заработает" в России, экономический рост превысит 10%. Все эти длинные доводы я привожу для того, чтобы показать, что, по-видимому, только ипотечные ценные бумаги смогут обеспечить пенсионным фондам необходимый объем инструментов для инвестиций, но появятся они в нужном объеме не скоро.

    РЦБ:: Если есть общее мнение профессионалов, что страна не готова к пенсионной реформе, а государство настаивает на заранее определенных сроках, то как, на Ваш взгляд, будет развиваться ситуация?

    С.В. У меня нет точного прогноза. Подозреваю, что государство настроено более оптимистично по вопросу о готовности рынка, чем мы. Доходность российских еврооблигаций и ОФЗ дойдет до неоправданно низких уровней, т.е. на определенном этапе государство породит спекуляцию. Это неплохо, так как когда-то нужно начинать, просто в первые годы пенсионеры не смогут получить доходы, на которые рассчитывают. Ведь инфляция в России будет гораздо выше, чем та доходность, которую предположительно будут давать гос. бумаги. Механизм очень прост.
    При ликвидном рынке ставка купона должна определяться реальной процентной ставкой, т.е. стоимостью доступности денег в индустрии, которая корректируется на инфляционные поправки. Но мы уже сейчас видим, что ОФЗ со сроком погашения в 2018 г. разместились по 7,56% при предполагаемой инфляции в этом году около 12%. Зная экономическую ситуацию в стране и произведя необходимые расчеты, мы поймем, что если пенсионный фонд купит эти ОФЗ, доходность будет отрицательной: инфляционная составляющая выше, чем предполагаемая доходность ОФЗ.
    Таким образом, средства тех, кто сегодня вкладывает в пенсионную систему, через какое-то время частично обесценятся, если, конечно, ставка инфляции не упадет до 3-4% годовых. Российскому пенсионеру это ничего хорошего не сулит. Конечно, в итоге все наладится, но не скоро. К сожалению, более надежный альтернативный путь вряд ли существует, поэтому даже предвидя опасность в краткосрочной перспективе, в долгосрочной я надеюсь на очень позитивный результат для пенсионеров.
    13.30 - 15.30. Ланч с неско-лькими потенциальными клиентами инвестиционно-банковского блока.

    РЦБ:: На Западе значительное место занимает рынок производных ценных бумаг, сейчас эти бумаги торгуются на РТС, причем зачастую объемы торгов сопоставимы с оборотом рынка акций. Как Вам кажется, могут ли производные ценные бумаги, наряду с ипотекой, стать основой для пенсионных денег?

    С.В. Это второе направление, которым я занимаюсь. Но и оно, к сожалению, на данном этапе не сможет помочь пенсионной реформе. Проблема в том, что производные инструменты имеют повышенный риск, поэтому, скорее всего, пенсионный фонд не сможет вкладывать деньги в эти инструменты, но он сможет покупать их как страховку от колебаний рынка.

    РЦБ:: Вы занимаетесь Законом о производных инструментах. Какова его цель?

    С.В. Цель группы, которая занимается Законом о производных инструментах - создать единое правовое пространство в этой области. Это подразумевает их единое толкование на всей огромной территории РФ. Это защитит рынок от ведомственных трактовок, которые могут раздробить рынок и создать разное трактование одних и тех же юридических концепций. То есть закон создаст некую рамочную основу для развития всей индустрии производных-от фьючерсов до погодных деривативов. Закон также стратегически важен для государства, как и ипотека.
    В настоящее время ведутся разговоры о необходимости развития агропромышленного комплекса России. Губернаторы говорят о необходимости кредитования банками сельского хозяйства. Несомненно, это правильно, но есть один нюанс: кто будет гарантировать банкам возврат кредитных денег? Государство этого делать не собирается. А поскольку мы знаем, что сельское хозяйство - это рискованная сфера, где один год - неурожай, а другой - перепроизводство, то банки в такой среде работать не могут. Очевидно, что банкам необходимо страховать цены на производимые продукты, для того чтобы застраховать себя от колебаний цен.
    На Западе для этой цели используются производные инструменты (опционы и фьючерсы). Это происходит следующим образом: с целью застраховать риски фермеры продают фьючерсы на свой товар. Например, они собираются вырастить 10 тонн пшеницы, но, чтобы закупать горюче-смазочные материалы и т.д., им заранее нужно знать, по какой цене они смогут свой товар продать. Фермеры выходят на биржу и продают фьючерсы на свой товар, и тем самым фиксируют цены. Если рынок пойдет вверх, они заработают меньше, если же вниз, то все равно получат гарантированный доход и всегда смогут расплатиться с поставщиками. При таком положении вещей банк, когда выдает кредит, знает, что он будет ему возвращен. В России такая система отсутствует.
    Не менее важно хеджирование в рамках реформы РАО ЕЭС. Больше всего споров и нареканий вызывает вопрос, насколько может быть поднята стоимость электроэнергии. РАО ЕЭС производит энергию на электростанциях, которые в большинстве своем работают на топливе. Цена мазута, как показывает опыт, она может возрастать на 10-20%. Но РАО ЕЭС поднять стоимость своей продукции не может, значит, вынуждено работать себе в убыток. Соответственно, стоимость конечной продукции должна отражать стоимость сырья, планируемого на год. Таким образом, электростанции могли бы закупать фьючерсы на топливо, которые будут страховать их от повышения цен. Та же схема была бы актуальна и для авиаперевозчиков, поскольку от 30 до 40% расходов авиакомпаний приходятся на топливо.
    Получается, что и производители, и потребители по всей России без страховки не могут предсказать свои доходы из-за колоссальных колебаний цен на сырье. Безусловно, Закон о производных инструментах нужен для стабилизации финансовой ситуации в стране, и, судя по всему, его необходимость понимают и в Аппарате президента. Концепция закона была подготовлена по нашей просьбе PricewaterhouseCoopers еще полтора года назад.

    РЦБ:: Как Вы оцениваете ситуацию на инвестиционном рынке? Каковы его перспективы?

    С.В. Ситуация более чем оптимистичная. Еще в начале года никто не верил, что в 2003 г. мы увидим евробонд России с погашением в 2030 г., торгующийся под 100%. Но это произошло. Российские ценные бумаги остаются востребованными в инвестиционных портфелях мира. В значительной мере это происходит именно потому, что российские государственные банки очень активно покупают облигации в свои портфели. Дальнейшая ценовая политика в значительной мере зависит от состояния экономики США.
    Я бы рассмотрел два сценария. Если в американской экономике начнется рост, то мы увидим конец политики снижения процентных ставок, рынок начнет ориентироваться на повышение ставок. Таким образом, предполагаемое повышение кредитного рейтинга России, которое по идее должно снизить стоимость заимствований и доходность российских облигаций, будет в какой-то степени нивелировано повышением ставок в США.
    Как менее оптимистичный вариант возможно повторение 1994 г., когда мизерное повышение ставки повлекло за собой колоссальные ценовые изменения на американском рынке. В этом случае российские облигации могут несколько упасть в цене.
    Возможен и такой вариант развития событий, при котором Америка не выправится в следующие 6 месяцев, будет продолжаться медленный рост со стабильной ставкой. В этом случае российские облигации продолжат рост. Если пенсионные фонды начнут реально покупать российские облигации, то негативная динамика международных рынков будет нивелирована.
    15.30 - 15.55. Подготовка к заседанию Комитета по банковским процессам и технологиям.

    РЦБ:: Легко ли Вам дался выбор профессии?

    С.В. Я никогда не хотел быть трейдером. Эта профессия ассоциировалась у меня со спекулированием. В трейдеры попал совершенно случайно. Перед окончанием бизнес-школы я собирался идти в группу, которая занималась элитарным по тем временам сегментом инвестиций, так называемым "мезонинным финансированием". Но, к сожалению, а такое случается со мной постоянно, рынок "лопнул" и группу закрыли. Надо было что-то делать, и тут подвернулась вакансия в отделе по торговле опционами. Честно говоря, я ничего не знал о торговле, а об опционах у меня в бизнес-школе была только одна лекция. Взяли меня, по-моему, только потому, что я был выходцем из Советского Союза и очень "упертым". Интервьюировали меня французы, которые были уверены в том, что все русские отлично знают математику. Если говорить серьезно, то я занимался прогнозированием валютных курсов в известном исследовательском центре Колумбийского университета. Я неплохо разбирался в методах прогнозирования и в эконометрике, наверное, это мне и помогло во время интервью. Так я стал трейдером, хотя всегда больше стремился к аналитической работе.
    Первое впечатление было даже хуже, чем я ожидал: меня поразил уровень шума в офисе. Через неделю я пришел домой и сказал, что больше этого не выдержу. В торговом зале у каждого трейдера стояли семь динамиков для опционных брокеров и шесть динамиков брокеров по споту. Все одновременно что-то кричали, и надо было во всем этом шуме выделить нужную только тебе информацию. Голова от всего этого болела страшно. Но я привык и сейчас не закрываю дверь в кабинете: обязательно должен слышать шум торгового этажа: он мне помогает узнавать, когда происходит нечто важное.

    РЦБ:: Как долго Вы "продержались" трейдером на первой работе?

    С.В. На той позиции я продержался три года. Когда уходил, французы, достаточно недоверчиво относившиеся к нефранцузам, дали мне высокое звание "короля кроссов". "Кроссы" - это валюты, которые мало торговались, и в то время было всего два или три маркет-мейкера в мире, стабильно показывавших цены. У меня оказался нюх на этот рынок. К "малоизвестным" валютам тогда относились испанская песета и итальянская лира. Никто не мог понять, как торговать фунт против марки, а у меня это здорово получалось. Так что ушел я из компании под аплодисменты.
    16.00 - 17.40. Заседание Комитета по банковским процессам и технологиям.

    РЦБ:: Как Вы оказались в Америке?

    С.В. Мы подали заявления на эмиграцию в 1979 г. Через две недели советские войска вошли в Афганистан, и эмиграция прекратилась. Когда мы наконец в 1986 г. приехали в Америку, я понятия не имел, что делать дальше. Большинство людей, с которыми я общался, были программистами или бухгалтерами. Я тоже сначала решил стать программистом. И уже почти окончил курсы, когда в этой области начались увольнения, и я эту идею оставил. Затем поступил в бизнес-школу и почти закончил МВА, но мне сказали, что это не престижный колледж и его диплом не поможет в жизни, поэтому я и его бросил и поступил в бизнес-школу Колумбийского университета, начав весь курс заново.
    Сейчас об этом легко говорить, а тогда принимать решения, определявшие жизнь, в условиях нехватки информации и безденежья, было исключительно сложно. Все эти навыки пригодились в трейдинге. Когда я поступил наконец в Колумбийский университет, все вокруг говорили, как здорово стать инвестиционным банкиром, но месяцем позже наступил кризис 1987 г., обвалился весь рынок, несколько банков закрылись. Оканчивая школу, я нашел работу на рынке мезонинных инвестиций, который рухнул за пару недель до начала работы. Так продолжалось и следующие десять лет: на каждом шаге жизни случался какой-то крах. Поэтому, когда я приехал в Россию в июле 1998 г., а спустя месяц российский рынок "обвалился", я не удивился....

    РЦБ:: В Россию Вы сразу приехали по приглашению "Альфа-банка"? Что Вас привлекло именно в этом банке?

    С.В. Я много слышал об "Альфа-банке", так как стал интересоваться происходящими в России событиями с 1994 г. и мог приехать в то время: у меня было тогда предложение управлять деньгами одного из крупнейших инвесторов в Россию. Но пресса, наперебой писавшая о разгуле мафии, мягко говоря, не стимулировала моего решения приехать в Россию.
    Мой приезд в Россию, в "Альфа-банк", определили два фактора. По деньгам предложение не намного отличалось от тех, которые я получал в Америке, но в России была перспектива роста. Кроме того, в "Альфа-банке" практически с самого его основания работала двоюродная сестра, которая на протяжении многих лет расхваливала банк. (Она до сих пор считает, что ничего лучше "Альфа-банка" нет ни в Америке, ни в России.)
    Когда я встретился с Михаилом Фридманом, он меня просто обворожил. Было ощущение, что человек меня нанимает не для того, чтобы давать мне указания, а для того, чтобы я действительно управлял и профессионально строил тот бизнес, который мне доверили. Я это очень оценил, и моя оценка господина Фридмана не изменилась до сих пор.

    РЦБ:: Какие факторы влияют на формирование инвестиционной политики "Альфа-банка"?

    С.В. Первое, и самое главное, - это консерватизм. Мы не гонимся за каждым рублем. При этом за четыре года в "Альфа-банке" было, наверное, всего 2-3 месяца, когда мы ничего не зарабатывали. Это были кризисные месяцы на мировых финансовых рынках. Даже когда российский рынок падал, мы зарабатывали. Таким образом, главное - предельная минимизация колебаний результатов. Второй момент - мы очень агрессивны в моменты, когда чувствуем, что рынок готов к изменению тенденции. Мы не боимся выходить с очень большими объемами - интуиция нас пока не подводила.
    Для того чтобы минимизировать рисковую составляющую портфельных инвестиций, мы стараемся развить комиссионную составляющую нашего дохода. Банк активно работает и на рынке корпоративных клиентов, и на рынке банковских клиентов, и на рынке нерезидентов.
    Благодаря успехам в клиентской работе, нам удалось поднять комиссионные доходы в 3,5 раза, по сравнению с предыдущим годом. В настоящее время они составляют около 30% от нашего дохода, т.е. вне зависимости от того, как повернется рынок, мы должны заработать, по крайней мере, 30% от того, что мы зарабатываем сейчас. Резюмируя, я бы сказал так: инвестиционная политика "Альфа-банка" базируется на консервативности в целом, агрессивности в отдельные моменты, концентрации на дополнительных услугах и обслуживании клиентов.

    РЦБ:: А в чем заключаются особенности Вашей инвестиционной философии?

    С.В. Наверное, я уделяю большое внимание психологии рынков и трейдеров. Инвесторы и трейдеры, которые выжили и остались на рынке после всех кризисов, больше всего интересуются психологией. Они не говорят о том, как надо торговать; они говорят: "здесь я себя чувствую не комфортно", "там я себя чувствую агрессивно", "в этом рынке я не участвую, потому что боюсь". И никто не боится слова "боюсь"! Высший класс трейдера проявляется тогда, когда он говорит: "я ничего не понимаю, я полный идиот", тогда ты и осознаешь, что этот человек уже многое пережил.
    Другие нюансы в трейдинге, которые меня всегда очень занимали, - это соотношение технического и фундаментального анализа. У каждого трейдера оно очень индивидуально. Но я не верю, что есть трейдер, который может выжить без понимания двух аспектов анализа. Когда я пришел в UBS и впервые посмотрел на графики, то у моего коллеги, проработавшего в компании уже пять лет, на лице появилось выражение суеверного ужаса. Как выяснилось, предыдущий начальник увольнял тех, кто интересовался графиками. Но поскольку я верю в технический анализ, то теперь мне приходится увольнять тех, кто не обращает внимания на графики. В общем, стили в трейдинге очень разные, и получается, что ключевым является психология.

    РЦБ:: Что принципиально изменилось после Вашего назначения на должность заместителя руководителя инвестиционного блока?

    С.В. Честно говоря, это назначение скорее укрепило ситуацию, чем создало новую. Перед нами стоят серьезные задачи привлечения крупных клиентов к обслуживанию в инвестиционном банке, а в России всегда большое внимание обращают на статус. Моя новая должность на визитке смотрится довольно внушительно, подтверждая право принимать действенные решения, что необходимо при переговорах с первыми лицами крупных компаний. Хотя я сам отношусь к подобным вещам спокойно и не вешаю особых табличек на дверях кабинета.
    17.50 - 20.00. Рынки закрылись. Самое время подвести итоги торгового дня и обсудить с трейдерами текущие позиции.

    РЦБ:: Как Вы строите отношения со своими коллегами, подчиненными?

    С.В. Для меня каждый человек - личность. Я очень не люблю играть "в Бога", играть на повышении или понижении зарплат, распоряжаться чьей-то судьбой. Я всячески стараюсь, чтобы мои люди профессионально росли, чтобы чувствовали себя в коллективе психологически комфортно, трачу много времени на дискуссии о том, что происходит, что сотрудники делают правильно, а что нет. Очень хочу, чтобы все мои коллеги были успешными.
    Я не очень верю в систему интервью при найме на работу, в то, что интервью четко показывает, каков человек в действительности. Поэтому при подборе новых сотрудников я интервьюирую очень мало кандидатов на свободные позиции. К тому же я уверен, если человек хочет работать, он многого сможет достичь. В результате у меня - сверхталантливая команда. В ней нет догматиков. Я считаю, что европейская школа образования делает людей догматиками, и российская культура, которая до сих пор делит все и вся на черное и белое, тоже этому способствует. Поэтому, наверное, больше всего я стараюсь искать людей, которые не мыслят категориями "черного" и "белого". Особенно в трейдинге, где все меняется каждый день. Я очень доволен, что в нашем коллективе нет склок, что люди дружат друг с другом и после работы. Это очень важно.

    РЦБ:: У Вас в кабинете настольная боксерская груша. Часто ли ей достается от Вас?

    С.В. Этой грушей приходится пользоваться каждый раз, когда общаюсь со смежными подразделениями внутри банка, которые не понимают сути бизнеса. Я горжусь тем, что изменил очень много процедур в банке. В инвестиционном бизнесе "Альфа-банк", наверное, в настоящее время самый гибкий банк, и не только благодаря тому, что у нас самая лучшая в России технологическая база, но, в этом я абсолютно уверен, еще и потому, что смежные подразделения под мощнейшим напором с нашей стороны трансформировали свою психологию в психологию обслуживающих подразделений. Теперь все понимают, что они в банке работают для того, чтобы обслуживать "фронт-офис", который в свою очередь обслуживает клиентов, а не просто выполняют какие-то отдельно взятые функции.

    РЦБ:: Сколько времени приходится проводить на работе?

    С.В. Обычно день начинается около 10 часов утра. Постоянно звонит телефон, постоянно приходят люди, так что весь день проходит в достаточно напряженном режиме. Утром я стараюсь хотя бы немного ознакомиться с событиями предыдущего дня на рынке, с мнениями аналитиков. Середина дня посвящена деловым встречам. После 6-7 часов вечера появляется время на решение текущих проблем, на административную работу, обдумывание концепций для продвижения бизнеса.
    Раньше, первые три года, режим работы был более жестким, на повестке остро стояла проблема автоматизации. Все выходные я писал регламенты, функциональные требования ко всем информационным системам, делал наброски новых продуктов, договоров и т.д. Это была значительная структурная работа, которая до последнего времени занимала около 50% времени. Теперь удается выходить из банка часов в 10 вечера, а раньше бывало задерживался до 2-3 часов ночи. Хотя и сейчас в выходные все равно прихожу поработать, хоть на несколько часов.
    20.15 - 22.10. Составление докладной о планах развития взаимодействия с коммерческим блоком на рынках капитала.

    РЦБ:: Как Ваша семья относится к такому образу жизни?

    С.В. Родители считают, что так и надо, у меня отец так всю жизнь и работает. А моя невеста живет в Америке, она спокойна только тогда, когда я на работе, и она знает, где я нахожусь. Так что, в целом - позитивно.

    РЦБ:: Отпуск проводите в Америке?

    С.В. Раньше пытались проводить в Европе, но сейчас я "зол" на курс евро, поэтому последний отпуск мы провели в Кисловодске. Так сказать, стимулирую внутрироссийский туризм.

    РЦБ:: Судя по всему, Вы - не сторонник экстремального отдыха?

    С.В. Я считаю, что с моей экстремальной работой дополнительной "зарядки" не требуется. В свободное время я писал книгу. Но времени было мало, и, хотя начал еще в Америке, затянулось все на пять лет. Если бы я знал, что это такой трудоемкий процесс, то, наверное, и не приступал бы вовсе. В июле наконец-то она была издана. Учебно-методическое объединение Финансовой академии присвоило книге статус учебного пособия, надеюсь, она будет интересна и полезна тем, кто занимается опционами, хеджированием, тем, кто спекулирует, инвестирует и т.д.
    В книгу я заложил очень много мыслей, к которым я пришел за годы "проб и ошибок". На научном заседании в академии мне было очень приятно, что профессора увидели книгу именно такой, какой я ее себе и представлял. Я написал то, что могло бы мне самому помочь, когда я учился. Опцион - на самом деле очень интересный инструмент с точки зрения инвестиционной философии. Это инструмент с третьим измерением - временем. Его загадочность меня до сих пор интересует. Сейчас нужно срочно начинать писать следующую книгу, а то уж очень много свободного времени появилось!