В. А.: Г-н Кнастер, по последне-му варианту реструктуризации ГКО их держатели получают 20% облигаций в виде инвестиционных бездоходных бумаг, которыми можно делать взносы в уставный капитал банков. Заинтересует ли такая возможность иностранных держателей ГКО?

    А. К.: Я убежден, что существующая схема реструктуризации ГКО не будет согласована с иностранными держателями гособлигаций. Предварительная схема реструктуризации предполагала, что держатели ГКО получают часть долга деньгами (в рублях), часть - в виде бездоходных обязательств, которые можно использовать для погашения налогов или покупать доли в уставном капитале, и часть - в виде долгосрочных облигаций с небольшими купонами. Эта схема была частично приемлема в начале декабря. Но с тех пор произошло два достаточно существенных события.
    Во-первых, резко упал курс рубля. В результате изменения курса по сравнению с зафиксированным на момент предварительной договоренности держатели облигаций теряют 20-30%.
    Во-вторых, Центробанк ввел ряд ограничений на то, что инвесторы могут делать с деньгами от погашения ГКО, в частности - на доступ к аукционам по покупке валюты. Теперь иностранцы получают деньги на счет типа <С>, а делать с ними ничего нельзя. Для них это крайне неинтересно, и я уверен, что они эту схему добровольно никогда не примут.

    В. А.: А если не добровольно?

    А. К.: А если не добровольно, то зачем вообще что-либо платить? Тем не менее я уверен, что удовлетворяющее всех соглашение с иностранными держателями ГКО будет в конце концов достигнуто. Не исключаю, что часть бумаг, которые они получат, могут быть инвестированы в уставный капитал российских компаний, а не только банков. Насколько я понимаю, они даже просят, чтобы часть долга была погашена акциями хороших компаний типа <ЛУКОЙЛа>, Газпрома, РАО <ЕЭС России> - самых больших и ликвидных. На часть реструктурированных бумаг они могут покупать доли в русских банках. Я думаю, что за очень редким исключением (например, один случай из ста) их это интересовать не будет.

    В. А.: Почему?

    А. К.: Потому что система банкротства банков еще не отработана. Достаточно много банков находятся в <полумертвом> состоянии, но тем не менее они продолжают существовать. Даже отзыв лицензии не означает начало процедуры банкротства. В результате многие банки хотя и существуют, но продолжают терять капитал. Он уже и так отрицателен и становится еще более отрицательным. Покупка же доли в банке, у которого огромная дыра по ликвидности и по соотношению активов и пассивов, крайне неинтересна. Сначала банк должен <выздороветь>.
    Далее, количество обязательств, <висящих> на этих банках, не определено. Детальный аудит не проводился с 1997 г., а с тех пор они набрали массу обязательств, включая внебалансовые типа форвардных контрактов.

    В. А.: Не будет ли проще создавать новые банки?

    А. К.: Конечно. Если иностранцам будет нужен банк в России, то гораздо проще создать новый, чем реанимировать старый.
    Мне кажется, что управлять настоящим российским банком западной компании сложно. Существуют дочерние российские банки со 100%-м иностранным капиталом, которые они тщательно взращивали последние несколько лет. У них достаточно маленький штат (например, самый большой штат- 350 человек - был в CSFB, что несравнимо со штатом крупного российского банка, у которого много филиалов). Кроме того, проблемы, с которыми сталкиваются российские банки, сильно отличаются от проблем дочерних западных банков. Поэтому у иностранцев нет менеджмента, который мог бы реально управлять российским банком. И вряд ли они захотят влезать с головой в эти проблемы.
    Я не исключаю пары случаев, когда у кредиторов среднего банка есть уверенность в уже существующем менеджменте, они часть своих долгов просто обменяют на долю в уставном капитале этого банка. Но это не будут долги по ГКО - это будут долги конкретного банка. Участие в уставном капитале будет интересно только в том случае, если банк имеет хорошие перспективы, а оценить их достаточно сложно.

    В. А.: Будут ли существующие в России иностранные банки работать с частными лицами?

    А. К.: Я думаю, что те из них, у кого работа с частными лицами является либо основным, либо одним из профилирующих направлений деятельности, будут с ними работать. Такие крупные банки, как JP Morgan и CSFB, вообще этим не занимаются. Их профиль - так называемая wholesale banking - работа с компаниями, корпорациями, максимум, с кем они могут работать, - это с крупными вкладчиками (не менее 100 тыс. долл.). Но есть несколько крупных банков, для которых работа с частными вкладчиками (retail banking) является профилирующей, - Deutsche Bank, City Bank. Я думаю, что рано или поздно они начнут работать с частными вкладчиками в России. Что может их задержать?
    Во-первых, в российских подразделениях этих банков сейчас нет или не было до недавнего времени людей, которые занимаются работой с частными вкладчиками. В России это придется начинать с нуля.
    Во-вторых, все эти банки потеряли деньги в России, и затевать что-то новое после потерь достаточно сложно. Кроме того, как правило, у этих банков не было большого уставного капитала, и если банк потерял деньги в России, то этот уставный капитал уже <съеден>, и чтобы нормально функционировать, надо вносить в него новые деньги. А для большинства банков по внутренним политическим соображениям сложно <пробить> новые вложения в Россию после больших потерь.
    Поэтому, повторяю, в конечном счете банки будут работать с частными лицами, но не скоро. Систему филиалов, управления в России строить крайне сложно, и это будет длительный процесс. Мы, достаточно активно работая с частными вкладчиками, не видим в западных банках серьезных конкурентов в этом бизнесе на ближайшие несколько лет.

    В. А.: Какие здесь существуют риски и почему западным банкам может быть выгодно работать с области retail banking в России?

    А. К.: Риски очевидны. Создавать огромную инфраструктуру - это затраты. Ее можно создать, но она будет неприбыльной, если люди не принесут в этот банк свои деньги. Понятно, и почему может быть выгодно работать в области retail ban-king, - можно будет зарабатывать прибыль, если все-таки люди принесут деньги, что возможно при высоком уровне сервиса, который сейчас трудно получить во многих регионах России.

    В. А.: По программе реструктуризации банковской системы ЦБ РФ будет определять, каким банкам оказывать поддержку, а каким нет. Какими, на ваш взгляд, мотивами будет руководствоваться Центробанк при принятии таких решений?

    А. К.: Определить, какой банк является проблемным, достаточно легко. Существуют показатели, которые банк обязан сдавать в ЦБ РФ в реальном режиме работы. Поэтому легко понять - находится ли банк в кризисе ликвидности либо в кризисе отрицательного акционерного капитала. На основании этих двух факторов и с учетом перспектив на будущее развитие можно принять экономическое решение. Поскольку ЦБ РФ - государственная структура, он не может основываться только на экономическом решении. Кроме того, есть решения политические, есть решения социального характера.
    У ряда банков проблем больше, чем у других, но если они являются системообразующими, то их надо поддерживать. Все это в принципе разумно.

    В. А.: Как кризис отразится на расчетной системе России?

    А. К.: Я не думаю, что расчетная система сильно изменится в результате кризиса. Мне кажется, она достаточно нормально выдержала этот процесс, потому что люди переводили свои счета из проблемных банков в непроблемные. Единственное, что надо сделать в этом направлении, - более жестко отслеживать задержки платежей.
    С одной стороны, для многих банков, находящихся в тяжелом положении, задержка платежей была одним из реальных источников пополнения оборотного капитала в течение определенного срока. Может быть, это в какой-то степени и помогло им выжить. Но, с другой стороны, это резко подрывает доверие клиентов.
    Устойчивость расчетной системы определяется тем, что она не имеет собственного финансового состояния. В определенной мере она сама себя контролирует - если проводка не проходит, этот канал тут же закрывается. Происходит своеобразный естественный отбор практически в реальном времени.

    В. А.: Собираетесь ли вы активнее развивать инвестиционное направление деятельности Альфа-Банка?

    А. К.: Сейчас трудно полностью определить стратегию банка, потому что не совсем понятны перспективы экономического развития страны, а банк, как одна из маленьких составляющих этого развития, должен подстраиваться под него.
    У нас сейчас достаточно широкий спектр деятельности - коммерческое банковское дело, обслуживание клиентов, кредитование, филиальная сеть, обслуживание платежей по кредитным карточкам, работа на рынках корпоративных ценных бумаг и облигаций, прямые инвестиции, управление активами. Все эти подразделения выделены в отдельные профит-центры.
    Во многих из них были проведены достаточно сильные сокращения, в некоторых мы, напротив, увеличили штат, так как их бизнес расширяется, например в отделении по работе с клиентами, потому что значительно увеличилось число клиентов. И каждый из этих профит-центров оценивается отдельно как перспективная или неперспективная область деятельности. Все они должны быть как минимум на самоокупаемости, и у них должны быть перспективы развития.
    Естественно, наш капитал лимитирован, и поэтому нам надо выделять направления, вложения в которые принесут наибольшую доходность. В то же время предсказывать, какое направление принесет наибольший доход через год, трудно, поэтому при условии самоокупаемости отделение продолжает существовать, и если мы видим, что там есть прогресс, то начинаем вкладывать новые деньги.

    В. А.: Значит, сейчас трудно проранжировать эти подразделения по их перспективности?

    А. К.: Мы можем их проранжировать на сегодняшний день. Сейчас наиболее прибыльны: работа с клиентами, филиальная сеть и так называемый merchant banking, т.е. прямые инвестиции. Работа на рынке ценных бумаг менее приоритетна, однако это волатильные рынки, и я не исключаю, что в течение года они могут довольно сильно вырасти. Поэтому мы работаем с тем, что рентабельно на сегодня, пытаемся заглянуть вперед и не упустить нашей позиции, чтобы при появлении новых прибыльных видов бизнеса мы могли к ним очень быстро подключиться. Такая стратегия в подавляющей степени обусловлена внешней средой.

    В. А.: Можно сейчас выделить факторы, которые будут определять экономическую ситуацию в России, допустим, через полгода?

    А. К.: Прогнозировать экономическую ситуацию трудно. Для того чтобы экономическая ситуация изменилась фундаментально, необходимы инвестиции в экономику. А для этого нужно в какой-то степени поменять законодательную базу, возродить доверие к российскому рынку. Инвесторы должны поверить в то, что вложения в Россию имеют смысл. Капитал может быть и внутренний, и внешний. Необходимы конкретные шаги по улучшению ситуации. До тех пор пока их не начнут предпринимать, реальных причин для оптимизма в ближайшие несколько месяцев я не вижу.