РЦБ: Геннадий Васильевич, почему именно на этой компании Quadriga Capital Russia остановила свой выбор, какими критериями руководствовалась при принятии решения об инвестировании?

    Г. Г. В качестве потенциального объекта для инвестиций ОАО <Новая эра> фонд выделил примерно через год после начала работы - в 1996 г. В начале нашей деятельности поиск потенциально интересных объектов осуществлялся нами по двум направлениям. Действуя <в активном режиме>, мы сами работали с предприятиями через региональные администрации, посещение выставок, использовали открытую ин-
    формацию, публикуемую в средствах массовой информации, консультантов, банки, в которые приходили люди и просили средства для развития предприятия.
    В <пассивном режиме> мы получали массу предложений от соискателей наших средств со стороны. Кандидаты приходили в наш офис, присылали письма, обращения, бизнес-планы. На <Новую эру> мы вышли через одного из наших консультантов, ранее работавшего с этим предприятием.
    При принятии решения об инвестировании для нас первостепенными критериями являются не размеры и объемы продаж, главный вопрос - стратегическая позиция этого проекта на рынке. Было очевидно, что ОАО <Новая эра> имеет очень хорошие позиции на рынке, его продукция уникальна в Санкт-Петербурге и на российском рынке, компания является приоритетным поставщиком для судостроительных предприятий города - это был один из самых важных аргументов для инвестиций.

    Р. К. ОАО <Новая эра> всегда привлекало внимание потенциальных инвесторов. У компании были давние отношения с инвесторами, в основном, крупными промышленными предприятиями, работающими в том же сегменте рынка (Siemens, Klockner Muller и т.д.), которые всегда проявляли интерес к ней и в последние годы говорили в том числе и о возможном вхождении в эту компанию. И все же компания сделала выбор в нашу пользу. В основном это было связано с тем, что мы имеем только финансовые интересы в этой компании, не стремимся воздействовать на производственную стратегию предприятия, если это прямо не связано с нашими доходами. Именно в этом разница между нами и корпоративными инвесторами.

РЦБ: Какое участие Вы принимали в управлении - в стратегическом развитии компании, в решении более мелких вопросов? Были ли предусмотрены конкретные механизмы, прописаны какие-либо особые процедуры, снижающие риск в данной области?

    Г. Г. Фонд дает свои средства конкретным руководителям, <хозяевам> компании, ставя на удачный, доказавший свои возможности менеджмент, который смог развить бизнес, довести его до привлекательного для инвестора состояния (вот еще одна причина, из-за чего мы стали работать с ОАО <Новая эра>). При этом фонд, хотя и владеет блокирующим пакетом, остается миноритарным акционером в компании. Фактически никогда мы не приобретаем более 50% акций (в этом состоит политика ЕБРР). Зачем <выбивать почву из-под ног> или лишать стимулов развивать свой бизнес существующих акционеров, которые уже поставили дело? Мы придерживаемся позиции, основанной на том, что принципиально важно дать основным акционерам возможность самостоятельно определить дальнейший путь развития компании.

    Р. К. Тем не менее, как правило, еще на старте в уставе и соглашениях с основными акционерами компании мы договариваемся о ключевых моментах, связанных со стратегическим направлением развития компании, как мы совместно будем решать эти вопросы. Стоит подчеркнуть, что когда мы оговариваем наши взаимоотношения еще на старте, исходя из объема вложенных средств, то предусматриваем определенную степень контроля и даже право <вето> по некоторым вопросам стратегического развития компании, нашего возможного <размывания> и т.д.
    В максимально четкой форме все эти моменты прописываются в юридических документах еще на этапе вхождения в компанию, чтобы потом не возникало никаких вопросов и проблем. Важнейшими документами здесь являются договор акционеров, где определяются отношения между нами и основными акционерами; инвестиционный договор, регулирующий вопросы, связанные с инвестированием средств, и, наконец, устав. Обычно мы, действуя исключительно в рамках российского законодательства, стараемся максимально защитить наши права.

    Г. Г. Проиллюстрирую сказанное. За время нашего присутствия в компании возникла потенциально опасная ситуация: в целях развития новых направлений работы менеджмент вышел с предложением о привлечении нового акционера и соответствующем увеличении уставного капитала. Увеличение уставного капитала является одним из стратегических вопросов, поэтому, разумеется, с самого начала была детально прописана процедура, каким образом этот вопрос должен быть рассмотрен, исходя из каких основных моментов принимается решение, оговорены наши права по защите своих финансовых интересов. Поэтому, когда такая необходимость возникла, мы детально обсудили с остальными акционерами, зачем это нужно и что это даст в итоге. Аргументы оказались серьезными и были нами приняты. Мы пошли на такое увеличение, несмотря на то, что наша доля была в определенной мере <размыта>. Однако в итоге это было оправданно - суммарная стоимость компании выросла, увеличились ее обороты и доходность. <Лучше иметь маленькую долю, но дорогую, чем большую, но дешевую>.
    С организационной точки зрения наше участие в управлении компанией строилось по следующей схеме. Менеджер проекта (как правило, это 1-2 человека) на регулярной основе общается с руководством компании и основными акционерами. Как и в случае с другими компаниями, мы активно работали в совете директоров, помогали компании всем, чем могли.

РЦБ: Каков был механизм осуществления инвестиций? Что дало сотрудничество обоим сторонам? Чего удалось достичь компании за время вашего сотрудничества?

    Г. Г. Первоначально часть средств была инвестирована в акционерный капитал, а часть кредитных средств предоставлена со стороны одного из акционеров (тоже с нашей стороны). В основном такой механизм объясняется относительно низкой начальной оценкой стоимости компании и невозможностью (и нежеланием) с нашей стороны приобретать значительный пакет (более 50%). В течение довольно короткого времени компания смогла вернуть предоставленный кредит.
    Сегодня компания фактически утроила свой оборот. Помимо развития традиционных направлений производственной деятельности, связанных с судостроительной промышленностью, велась активная работа и по другим
    направлениям, в частности работа с нефтегазодобывающим комплексом, предприятиями коммунального хозяйства (как Санкт-Петербурга, так и других регионов), предприятиями химического и металлургического профиля. Мы оказали посильную помощь компании в вопросах продвижения ее продукции на внешний рынок. В некоторой степени мы содействовали менеджменту при получении дополнительных кредитов от коммерческих банков и поставщиков. В присутствии надежных западных партнеров - ЕБРР и нашего фонда - большинство банков имеют больше стимулов кредитовать компанию.
    При этом стоит подчеркнуть, что достигнутые результаты - в основном заслуга менеджмента компании, который эффективно использовал стартовую поддержку в виде наших первоначальных инвестиций.
    Мы планируем провести пресс-конференцию совместно с предприятием и инвестором, который уже стал владельцем нашей доли в середине мая 2001 г. Проведем ее именно на предприятии, чтобы пришедшие люди смогли увидеть реальные результаты его развития.

РЦБ: Оказывались ли предприятию услуги технического содействия?

    Г. Г. Нам порой бывает трудно ориентироваться в некоторых технических вопросах, связанных с производственным процессом. Мы никогда серьезно в них не вмешивались, если у компании не возникало потребностей в техническом содействии. Конечно, определенный технический опыт имеется и у специалистов компании, но в подобных ситуациях мы, как правило, полагались либо на сам менеджмент, имеющий многолетний опыт работы в этой сфере, либо привлекали технических консультантов, выбор которых осуществлялся с участием компании. Они определяют, откуда им хотелось бы получить помощь и в какой компании, кто является авторитетом.
    Помимо инвестиций в случае необходимости оказывается содействие в корректировке бизнес-стратегии, консультационных услугах, решении правовых вопросов. Как инвестор, фонд понимает, что средства, выделяемые на техническое содействие, в конечном счете повышают ликвидность компании, помогают ей в работе. За 4 года работы с компанией мы суммарно затратили около 500 тыс. немецких марок на все вопросы, связанные с техническим содействием. Не каждый фонд имеет возможность использовать такие средства. За это мы не получаем ни дополнительных акций, ни привилегий, кроме осознания того, что это помогает развитию компании. Наличие средств в фонде на цели технического содействия привлекает компании, помогает нам в работе с ними, но в то же время это имеет определенный негативный момент, когда компании знают, что этими деньгами можно воспользоваться.

РЦБ: Насколько серьезно вы с самого начала думали о том, как будете <продавать> свою долю в компании? Какое место занимала в вашей работе необходимость выхода из компании, в какой степени этот фактор влиял на ваши отношения?

    Г. Г. Для любого венчурного инвестора выход из компании, возврат вложенных средств - это вопрос № 1. С самого начала мы четко заявляем менеджменту и владельцам компании, что наша цель - продать свою долю через определенный промежуток времени. Исходя из этого мы и строим всю стратегию работы с компанией.
    Мы прекрасно понимаем, что выход - это болезненная ситуация для остальных акционеров, здесь потенциально скрыт определенный конфликт интересов. Естественно, при выходе нам бы хотелось максимально выгодно продать свою долю. При этом если у менеджеров появляется желание купить нашу долю, то, естественно, они хотят купить ее подешевле. Поэтому нам приходится заранее максимально детально определить <правила игры>, механизмы решения подобных потенциальных конфликтных ситуаций.
    В самом начале, когда мы договариваемся с компанией о нашем выходе, мы стараемся максимально четко и детально прописать все варианты.

    Р. К. При осуществлении инвестиций были подписаны концептуальные документы, которые говорили, что менеджмент обязуется помогать нам в выходе из предприятия. Фактически мы достигли договоренности с менеджментом о том, что наша стратегическая цель в виде выхода из компании для них также является приоритетной.
    Один из принципов нашей деятельности состоит в том, чтобы интересы менеджмента и фонда максимально совпадали. Если мы хотим получить прибыль от увеличения стоимости компании, менеджмент также должен быть заинтересован в этом. Если мы заинтересованы в выходе из компании, в продаже нашей доли, они также должны быть заинтересованы в том, чтобы мы ее продали.
    Как заявил менеджер одной из наших компаний, <необходимо, чтобы фонд и основные акционеры всегда находились в одной лодке, чтобы они всегда гребли в одну сторону>.

РЦБ: Что было наиболее сложным моментом при работе с компанией?

    Г. Г. Именно необходимость всегда двигаться в одну сторону, по крайней мере с основными акционерами, остается самым трудным моментом. Следует подчеркнуть, что мы всегда стремимся к тому, чтобы наши отношения с компаниями были отношениями равноправных партнеров, когда люди могут откровенно делиться друг с другом видением ситуации, своими идеями и опасениями. Как поддерживать эти отношения, как их выстраивать?
    Люди все индивидуальны, редко встретишь предприятие, где генеральный директор - не сильная личность. Наладить партнерские взаимоотношения с такой сильной личностью (генеральный директор, как правило, является еще и главным акционером) весьма непросто. Зачастую конкретное лицо, находясь в должности генерального директора, совершает некие действия, противореча себе как основному акционеру. Алексей Власов, директор Российского технологического фонда, даже создал специальный фильм о работе с одной из своих компаний, название которого <Брак по-расчету> очень точно отражает специфику отношений между компанией и фондом.

РЦБ: Когда вы поняли, что пора выходить из проекта? Когда начался и как велся маркетинг?

    Г. Г. Фонд проработал с компанией уже 4 года. Начиная переговоры об осуществлении инвестиций, мы говорили о том, что хотели бы выйти из компании через 4-5 лет. Когда мы начинаем работать с компаниями, то определяем такие сроки, понимая, что необходимо определенное время на реальное освоение предоставляемых нами средств. Как правило, это 1-2 года. Активно вопросами выхода мы начинаем заниматься через 3-5 лет после нашего нахождения в компании.
    Тем не менее мы всегда оговариваем, что в течение всего срока работы с компанией мы можем рассматривать поступающие к нам или к основным акционерам компании предложения о покупке нашей доли.
    В случае с ОАО <Новая эра> у нас в 1998 г. было довольно серьезное предложение о покупке нашего пакета. В августе 1998 г. мы дошли уже практически до подписания договора купли/продажи. Как в 1998 г., так и сегодня, покупателями являлись российские юридические лица. Тогда это было интересное предложение, и сейчас результаты удачные.
    В 1998 г. это был бы первый выход ЕБРР из подобного проекта, что имело бы и важные психологические последствия. Однако сейчас этот выход имеет даже большее значение, потому что мы прошли испытание кризисом. Кризис в определенной степени дал толчок для развития российских предприятий, особенно компаний, имеющих хороший экспортный потенциал.

    Р. К. На сегодня фонд выполнил в ОАО <Новая эра> свои функции. Выросла стоимость компании, она стала финансово устойчивой, получен хороший track record, улучшилось качество управления.
    Если бы мы присутствовали в компании и дальше, то наш вклад в увеличение стоимости компании стал бы падать; это дало бы нам меньше по сравнению с тем, что уже удалось сделать. Мы выполнили свои функции, именно поэтому и был осуществлен выход. Кроме того, покупая нашу долю, новый инвестор предлагает новую инвестиционную программу, открывается новый этап развития предприятия. Сейчас завершается один из этапов модернизации и развития производства на ОАО <Новая эра>, открывается новое производство.

РЦБ: Как в итоге удалось найти покупателя вашей доли в проекте? Помогал ли в этом менеджмент, как это было записано в ваших соглашениях?

    Г. Г. Менеджмент компании и генеральный директор принимали самое непосредственное участие в поиске покупателей нашей доли. Наш выход из компании являлся ключевой задачей, которая стояла как перед менеджментом, так и перед нами с самого начала. Найдя потенциально привлекательных для компании инвесторов, руководство компании предложило их нам. После проведения соответствующих переговоров с инвестором и менеджментом компании о сроках, условиях сделок по нашему выходу мы достигли соглашения.
    Не хочу сказать, что переговоры были очень сложными, однако необходимо было соблюсти все формальности, связанные с оформлением перехода прав собственности, переводом полученных средств. Все это делалось в соответствии с российским законодательством. Особых условий при продаже пакета не существовало. Единственное, мы договорились об увеличении цены при задержке платежа. Однако это нам не пригодилось, все было выполнено в оговоренные сроки, никаких проблем не возникало.

РЦБ: Проблема выхода - одна из важнейших для развития венчурной индустрии. Какие группы инвесторов в ближайшее время могут быть наиболее вероятными кандидатами для продажи реализованных проектов?

    Г. Г. Надо отдавать себе отчет в том, какие цели у оставшихся акционеров: либо развивать бизнес дальше, либо выйти вместе с этим инвестором. Речь может идти и о продаже компании в целом, если, например, партнеры не заинтересованы в дальнейшем владении. Схемы самые различные. Однако вариантов выхода не так много: продажа пакета акций третьей стороне - финансовому или индустриальному партнеру, российскому либо иностранному. Как правило, речь идет о той же самой или близкой отрасли или об отраслях, связанных с предприятием технологической цепочкой. Надо понимать, зачем сюда приходит производитель какого-то вида продукции: для завоевания рынка, для передачи технологий или, наоборот, для получения технологий. В каждом конкретном случае это очень индивидуально, здесь не может быть общих критериев.
    Еще один вариант, может быть, не столь очевиден, но его бывает легче обсуждать, - это выкуп нашей доли самой компанией. Есть, однако, чисто законодательное, ограничение, когда и в каких случаях компания может выкупать свои доли. Поэтому скорее всего речь может идти только о выкупе этой доли оставшимися акционерами. Но это в первую очередь вопрос средств: насколько реально, чтобы оставшиеся акционеры могли аккумулировать или получить на время такие средства? Если компания имеет значительные обороты (несколько десятков или сотен миллионов долларов), то акции такой компании (даже закрытого типа) имеют определенную ценность, и порой можно обратиться просто за кредитом, заложив часть пакета банку.
    Все варианты равно весомы, все зависит от конкретного случая.
    Сейчас сложно говорить о публичном размещении акций, хотя определенные позитивные движения в этом направлении уже делаются. Не надо забывать, что пока такие фонды, как наш, в каждый проект вкладывают от 1 до 10 млн долл. (в среднем около 3 млн долл.). Говорить о том, что можно продать компанию на публичном рынке за несколько миллионов долларов, пока еще рано, тем не менее ситуация постепенно улучшается. В Санкт-Петербурге, например, запущен про-ект <Рынок Роста Санкт-Петербург>. Вывод на рынок относительно небольших предприятий, которые получают шанс привлечения дополнительных средств для развития, - это очень перспективное направление. Однако этот первый проект развивается пока довольно сложно, не так быстро, как хотелось бы, аналогичные проекты появились и в Москве.

РЦБ: Оптимистичен ли ваш прогноз в отношении проблемы выхода применительно к другим компаниям из вашего портфеля либо вы предчувствуете, что сотрудничество с ними может поневоле затянуться?

    Г. Г. В активе каждого фонда есть проекты более удачные и менее удачные. Нельзя говорить о том, что мы настолько оптимистично настроены, что надеемся выйти из каждой компании с тем результатом, которого ожидали.
    В нашем портфеле есть как минимум две потенциально очень интересные компании, выход из которых реален в ближайший 1-1,5 года. При этом общеэкономическая ситуация имеет сравнительно небольшое значение - компанию нужно подготовить к такому выходу, она должна стать привлекательна, для того чтобы кто-то ее купил. Когда все подготовительные работы будут сделаны, как, в частности, это было сделано и в ОАО <Новая эра>, тогда и появится новый покупатель.

    Р. К. Для того чтобы предприятие стало привлекательным для других инвесторов, необходимо провести большую работу. Вся наша работа с предприятием, все подготовительные работы, которые мы с провели с менеджментом, увеличение стоимости предприятия - все это нацелено на выход. Мы не могли точно сказать, как и когда это произойдет, но своей ежедневной работой мы увеличивали вероятность успеха.

РЦБ: Первый успешный выход фонда ЕБРР, наверное, значим не только для вашей компании и ЕБРР, но и для развития отрасли в целом?

    Г. Г. Да, мы рассматриваем этот выход как очень серьезное событие не только для компании Quadriga Capital и ЕБРР, но и как важную веху в развитии венчурной индустрии в России.
    Замкнутый цикл, проходимый венчурными инвесторами во всем мире, реализовался и в России; удалось показать, что в России венчурная индустрия может работать так же и по тем же правилам, как и во всем мире.
    Пять лет назад, когда мы начинали, 1-1,5 года ушло на то, чтобы найти интересные проекты, убедить людей, что мы реально можем им помочь. Теперь мы показали, что эти деньги реально работают, не только тем предприятиям, которые находятся здесь, но и потенциальным инвесторам, которые еще могут прийти в Россию.
    Проиллюстрирую это. Когда мы рассказали ЕБРР о наличии платежеспособного российского покупателя, даже они отнеслись к этому с изрядной долей скептицизма. Поскольку у фондов ЕБРР ранее не было успешных примеров выхода, предыдущий опыт не позволял им смотреть на это с бoльшим оптимизмом. С появлением успешных выходов уже действующих фондов будет меняться и отношение инвесторов к отрасли.

РЦБ: В последнее время говорят, что выходы стали сейчас трудны, потому что на рынке очень мало реальных покупателей. Что Вы думаете по этому поводу?

    Р.К. Я не согласен с этим. Покупателей на рынке и средств достаточно, как в России, так и за рубежом. Мы говорим не только о каких-то крупных промышленных предприятиях. Страховые компании, различные фонды, российские банки. Я встречался со многими из них, у всех проблема - куда вложить так, чтобы деньги не потерять? При этом положительной тенденцией является еще и то, что на рынке также появляются серьезные российские деньги.
    Однако компаний, готовых к привлечению таких инвестиций, реально доказавших своим развитием возможность эффективного использования этих средств, прибыльных, которые не боятся показать эту прибыль потенциальному инвестору, не так много (я говорю о компаниях с оборотом от 1 до 50 млн долл., о предприятиях малого и среднего размеров).

    Г.Г.Здесь очень отраден тот факт, что после кризиса за последние 2 года качество проектов значительно выросло. Не качество подготовки материалов или бумаг, которые приносят в фонды, а именно суть проектов, инвестиционных предложений и самих компаний. Если в первый год, когда появились такие фонды, к нам приходили все подряд, начиная от соискателей средств для развития своего парникового хозяйства на дачном участке до проектов запуска космических кораблей, то сегодня приходят уже с более осмысленными, проработанными проектами, среди которых есть действительно интересные. Это укрепляет наш оптимизм.