РЦБ: Ольга Александровна, как давно существует ваше управление? Каковы его цели и задачи?

    О. Л.: Наше управление возникло в августе 1994 г. Министерство финансов РФ первым из всех государственных ведомств создало структуру подобного рода. К тому времени правительство уже не могло действовать директивными методами. Ему все чаще приходилось объяснять общественности свои действия, особенно в области финансов: налогоплательщик имеет право знать, на что государство расходует его деньги. Этого требует рыночная идеология.
    Кроме того, появилась настоятельная необходимость в конструктивном диалоге правительства с Государственной думой и Советом Федерации. Поэтому был создан институт статс-секретарей в ранге первых заместителей министров. При организации этой службы учитывался и опыт работы нашего управления. Меня приглашали на заседания управления по связям с Федеральным собранием при правительстве, расспрашивали о том, чем мы занимаемся, как организована наша работа. В марте 1995 г. подобные подразделения были созданы практически во всех министерствах и ведомствах.
    Когда мы начинали работать, понятие public relations (PR) было знакомо лишь немногим. Сотрудники министерства не всегда понимали, что значат <связи с общественностью> и для чего они нужны. Поэтому своей повседневной работой нам приходилось убеждать коллег в значимости и необходимости нашей службы. Сейчас это уже ни у кого не вызывает сомнений.
    Конечно, существующая ведомственная система PR не лишена недостатков. В некоторых ведомствах информационная служба и служба по связям с общественностью разобщены. На мой взгляд, целесообразно было бы их объединить в единую структуру, так как их функции так тесно связаны между собой, что я не представляю себе, как их можно разделить.

РЦБ: С течением времени изменялись ли цели и задачи вашего управления?

    О. Л.: Цели и задачи перед нами ставит сама жизнь. Конечно, они видоизменяются со временем, главным образом
    усложняются и углубляются. Раньше перед нами стояла задача информационного обеспечения деятельности статс-секретаря в Федеральном собрании. Теперь же мы поняли, что недостаточно разносить повестки дня и обеспечивать присутствие сотрудников Минфина РФ на заседаниях комитетов, подкомитетов и парламентских слушаниях. Примерно 80% законов, проходящих через Государственную думу, так или иначе связано с финансами. Значит, необходимо вести еще и аналитическую работу, т.е. отслеживать и оценивать реакцию фракций, комитетов, подкомитетов, депутатских групп, отдельных депутатов. Надо, чтобы вопросы максимально решались еще до того, как тот или иной законопроект будет вынесен на парламентские слушания. Потому что в противном случае их, как правило, отправляют на доработку в комитеты. А это неоправданная потеря времени.
    Такая методика была предложена нами несколько лет назад при работе над бюджетом. По нашей инициативе сам министр финансов и его заместители встречаются с депутатами и разъясняют им ситуацию с бюджетом, выслушивают их замечания и т.п. Иногда наши сотрудники помогают депутатам грамотно сформулировать поправки к бюджету.
    Финансовая подготовка наших законодателей сегодня оставляет желать лучшего. Поэтому зачастую голосуют, не учитывая рекомендаций согласительной комиссии и финансового комитета Госдумы.
    Кстати, идея создания трехсторонней согласительной комиссии из депутатов Государственной думы, Совета Федерации и представителей правительства тоже принадлежит нам. На мой взгляд, этот институт позволяет существенно упростить законодательную деятельность. Ведь Совет Федерации элементарно может <завернуть> законопроект, разработанный Госдумой. Получается заколдованный круг. Законопроект <блуждает> между инстанциями, а результат - потеря времени. Не проще ли учитывать пожелания Совета Федерации в процессе разработки законов?
    Другое направление нашей деятельности - ответы на депутатские запросы. Без ложной скромности нужно сказать, что до того как было создано наше управление, эта проблема стояла весьма остро. Министерство иногда отвечало на запросы не в срок, не по существу, нередко ограничиваясь формальными отписками.
    Мы боролись с подобной практикой. На мой взгляд, ответ на депутатский запрос должен быть обстоятельным, содержащим точные цифры или указание, в какую организацию следует обратиться для решения вопроса. Мы провели встречи практически со всеми фракциями Государственной думы, представились депутатам и рассказали о нашей службе, а также создали базу данных по депутатским запросам.
    Иногда мы предоставляем депутатам данные контрольно-ревизионного управления Минфина РФ, которое занимается проверками правильности использования бюджетных средств на местах. Эта информация особенно важна для депутатов, выезжающих в регионы.
    Еще одна новая задача нашей службы связана с ширящейся в последнее время волной забастовок. Люди, не получающие зарплату, приходят требовать свои деньги в Министерство финансов.
    К сожалению, большинство забастовщиков, с которыми мне приходилось сталкиваться, имеют смутное представление о том, как надо бастовать. Сначала они не считали нужным предупреждать муниципальные власти о готовящихся акциях. Естественно, возникали конфликты с милицией. Потом они начали ставить в известность милицию, но для нас каждый их визит по-прежнему был сюрпризом. А ведь люди приходят к нам, чтобы получить помощь. Какой же разговор мы можем вести без соответствующей подготовки? Вот и получается, что серьезная беседа порой превращается в митинг, шумный и бестолковый.
    Мы просим указывать в обращении, какая программа недофинансирована, по какой статье, за какое время? Только после этого мы связываемся с тем или иным департаментом, поднимаем необходимые материалы, предоставляем конкретную информацию, решаем вопросы.
    Общие слова красиво звучат, но никого ни к чему не обязывают. Профсоюзные деятели могут ограничиться речами, если ставят своей задачей провести пикетирование Дома правительства или Минфина, а не получить долгожданные деньги.
    Иногда руководство того или иного государственного предприятия вводит в заблуждение своих сотрудников, направляя их в Министерство финансов. В таких случаях мы стараемся прояснить ситуацию и переадресовать претензии пикетчиков той инстанции, которая действительно задержала выдачу им заработной платы. Ведь непосредственно Минфин не финансирует школу или больницу: установленные суммы поступают в распоряжение Министерства здравоохранения и Министерства образования. И вопросы типа <почему в нашей школе (больнице, поликлинике и т.д.) не платят зарплату, а в соседней платят?> - нужно задавать не нам.
    Наши сотрудники в Думе и Совете Федерации ежедневно присутствуют на заседаниях комитетов, подкомитетов, парламентских слушаниях, работают с сотрудниками аппарата, пишут отчеты для министра финансов и его заместителей.

    РЦБ: Чем различается работа служб по связям с общественностью в государственных и коммерческих организациях?

    О. Л.: Основная цель PR-службы коммерческой структуры - создать благоприятный имидж, чтобы привлечь клиентов и заработать деньги. Наша задача - разъяснение финансовой политики правительства и в связи с этим деятельности Минфина РФ. Поэтому в наших интересах делиться информацией с журналистами. Если они напишут статью или сделают сюжет, опираясь на недостоверные сведения и слухи, то нам же потом придется давать опровержение. Поэтому мы стараемся внушить сотрудникам министерства, что от журналистов не надо прятаться: наоборот, нужно рассказывать им о своей работе и чем подробнее, тем лучше.
    Особую актуальность отношения со СМИ приобрели во время <раскрутки> Минфином РФ сберегательного займа для населения. Руководство решило сделать рекламный телевизионный ролик и тут проявилось различие с коммерческой структурой. На ролик нужны деньги, причем не несколько тысяч рублей, а как минимум 10 тыс. долл.
    Кроме того, сложно было найти рекламное агентство, которое согласилось бы взяться за такую работу. А уж когда речь зашла об оплате эфирного времени... Чтобы привлечь внимание телезрителей, рекламный ролик нужно <прогнать> по экрану несколько раз в день. Разумеется, таких денег у нас не было.
    Мы отказались от этой идеи и буквально за месяц <раскрутили> сберегательный займ на косвенной рекламе, не затратив ни копейки. Каким образом? Представители Минфина РФ участвовали в телевизионных программах: <Тема>, <Герой дня> и т.д. <Не охваченными> остались разве что <Спокойной ночи, малыши>, плюс к этому было примерно двести публикаций в средствах массовой информации. Конечно, нагрузка была колоссальная, 90% этой нагрузки легло на плечи Б. И. Златкис (Департамент ценных бумаг и финансового рынка). Она хорошо понимает сложность нашей работы и ее значимость. Зато уже за две недели до начала реализации программы к отделениям Сбербанка стояли очереди желающих купить облигации. Мы сами были удивлены. Ведь рекламную кампанию пришлось начинать даже не с нуля, а с минуса: население, чьи вклады в Сбербанке незадолго до этого <прогорели>, было настроено очень недоверчиво.

    РЦБ: Как Вы представляете себе информационно-открытую организацию и является ли таковой Министерство финансов?

    О. Л.: Никакое государственное ведомство не может обеспечить полную информационную открытость. С важными сведениями нужно обращаться очень аккуратно. Любое слово, сказанное ответственным сотрудником Министерства финансов, может непредсказуемо повлиять на рыночную ситуацию.
    Нас часто спрашивают: <Почему вы не аккредитуете журналистов при своем министерстве? Такое поведение противоречит принципам информационной открытости!> Однако представим себе следующую ситуацию: мы аккредитуем при нашем ведомстве представителей 10 или 20 ведущих отечественных и зарубежных изданий. Это означает, что 10 или 20 человек будут ежедневно ходить по Министерству финансов, заглядывать в кабинеты, задавать вопросы. Налицо нерабочая ситуация. Но дело даже не в этом. Готовность к сотрудничеству со СМИ не должна перерастать в полное отсутствие всякого контроля. Нельзя поощрять утечку информации, а в подобных условиях она более чем возможна.
    В некоторых случаях Министерство финансов не имеет права обнародовать ту или иную информацию до тех пор, пока она не завизирована в правительстве. Например, результаты тендера по жилищным сертификатам для военнослужащих. Он прошел в понедельник, и в понедельник же различные агентства опубликовали полученную не от нас информацию. Информационные агентства уже публиковали список банков-победителей, а мы смогли выпустить пресс-релиз только во второй половине дня во вторник. Кредитная комиссия внесла изменения в список банков-победителей. Наши сведения - официальные, любые промежуточные сведения могут оказаться неточными. Информационные агентства могут сослаться на любой источник и обнародовать данные немедленно. Поэтому наша <неоперативность>, в которой нас упрекают, оправданна.
    Но все же важность информационной открытости в работе Минфина трудно переоценить. Нередко к нам приходят люди, заявляющие буквально следующее: <Я вам не верю! Вы заявляете, что полностью перечислили деньги нашему заводу (фабрике, школе, детcкому саду, больнице), а мы их в глаза не видели>. В таких случаях мы предлагаем спокойно разобраться, поднять документы и выяснить, кто виноват: Минфин или местные власти? А если виноваты местные власти, то почему вы не обращаетесь к ним? Встать в позу и браниться легче, чем вести серьезный разговор. Но будет ли от этого реальная польза?
    Информационно открытая организация - понятие относительное, но я полагаю, что после создания нашего управления информационная открытость Министерства финансов существенно возросла. Представители СМИ одобрительно отзываются о нашей работе.
    В этом году мы получили 2 диплома: один - Торгово-промышленной палаты и Союза журналистов, второй - Международного пресс-клуба и заняли 3-е место среди 40 пресс-служб органов федерального уровня.

    РЦБ: Имеете ли Вы право на оперативные комментарии прессе?

    О. Л.: Я лично нет. Никто в нашем ведомстве не владеет полным объемом информации. Каждый департамент, каждый отдел занимается своими довольно узкими проблемами. Поэтому никто, за исключением, может быть, самого министра, не может комментировать все вопросы. Но если мы можем дать компетентный комментарий, то обязательно выпускаем пресс-релиз, материал для которого готовят соответствующие департаменты.
    Я пыталась организовать своеобразный диалог с прессой. Дважды в месяц Министерство финансов проводило <информационные дни> - брифинги, на которых обычно выступал один из заместителей министра. Я просила журналистов предварительно присылать нам интересующие их вопросы. В ответ - молчание. Присутствовать на пресс-конференции журналисты хотят, а готовить заранее вопросы, которые мы могли бы адресовать компетентным специалистам, - нет.
    Иногда мы даем оперативный комментарий, например, если нужно срочно подтвердить или, наоборот, опровергнуть какую-либо информацию.

    РЦБ: Какими Вы бы хотели видеть работающих с Вами журналистов?

    О. Л.: Журналист должен быть профессионалом. Вдвойне это касается журналистов, пишущих на финансовые темы. К нам часто приходят совершенно неподготовленные корреспонденты. Они путают не только имена и фамилии, но и цифры, названия документов и комиссий. Поэтому мы просим редакции периодических изданий присылать к нам одних и тех же корреспондентов, владеющих темой. Мы настаиваем на том, чтобы перед публикацией материалы присылались к нам на визу. Поверьте, наши первые лица не станут переписывать заново свои интервью. Они отвечают за каждое сказанное слово. А вот приведенные ими цифры за время подготовки материала могут измениться, причем весьма существенно. На мой взгляд, сами же СМИ должны быть заинтересованы публиковать свежую и правдивую информацию.
    Мы сами стараемся работать профессионально и ценим чужой профессионализм. Мне кажется, что журналист, специализирующийся на финансовой тематике, должен как минимум иметь соответствующее образование - экономическое или финансовое.
    Журналист должен быть прежде всего порядочным человеком. Нужно публиковать достоверную информацию, не передергивая и не приукрашивая реальное положение вещей. Желаете критиковать - пожалуйста. Но критика должна опираться на реальные факты.

    РЦБ: Сотрудничаете ли вы с аналогичными службами в других российских и зарубежных государственных органах?

    О. Л.: Как я уже говорила, постановление о создании подразделений PR в составе министерств и ведомств вышло в 1995 г.
    С тех пор нас, руководителей этих служб, ни разу не собрали в правительстве. У нас до сих пор нет официально утвержденного типового положения и штатного расписания. Мне кажется, что деятельность департаментов по связям с общественностью различных министерств и ведомств надо координировать. Сегодня на страницах газет и журналов нередко ведется открытая информационная война между различными министерствами и ведомствами.
    На мой взгляд, это недопустимо, так как после обсуждения финансово-экономических проблем на заседании правительства и принятия решения продолжать дискусcию некорректно. Правительство - это единая команда, и его решения должны выполняться.
    Мы обмениваемся опытом с нашими коллегами из Центрального банка, а иногда даже совместно готовим пресс-релизы. С пресс-службами других ведомств мы, к сожалению, практически не сотрудничаем.
    Что касается контрактов с зарубежными коллегами, то наше управление разослало в министерства финансов Канады, Франции, США и Германии письма с просьбой описать структуру и методы работы их PR-подразделений. Но ответа пока не получили.

    РЦБ: Чем западный PR на финансовом рынке отличается от российского?

    О. Л.: В первую очередь - отечественной спецификой. Неустойчивость рынка, противостояние ветвей власти - со всеми этими явлениями нам приходится считаться. Кроме того, за рубежом существуют солидные теоретические и практические разработки. Правительство любой западноевропейской страны не мыслит свою деятельность без пресс-службы, тогда как российские политики еще совсем недавно искренне считали, что все важные решения принимаются в интересах народа и обсуждению не подлежат. Западный опыт, безусловно, полезен, но нам все равно приходится идти своим путем и набивать шишки.

    РЦБ: Какая у вас команда?

    О. Л.: Люди у нас в управлении подобрались уникальные. Им интересно работать в этой области, они разносторонне образованны - среди них есть и философы, и экономисты, и журналисты. Так что коллектив у нас очень хороший и дружный.