А. К.: Начнем с отставки правительства. На Ваш взгляд, возвращение

    В. Черномырдина внесет на рынок элемент стабильности или еще более усугубит неопределенность?
    Р.-Д. М.-Г.: Хороший вопрос. С одной стороны, наверное, правильно, что правительство Кириенко потеряло критический вес в глазах инвесторов, а с другой - именно сейчас Россия находится в стадии очень трудных переговоров с МВФ, с мировым финансовым сообществом. Смена команды в таких условиях может оказать еще большее дестабилизирующее влияние.
    Хотя, возможно, это и не так. Все будет зависеть от того, как быстро новое правительство возьмет ситуацию под контроль. Я думаю, что для международных финансовых инвесторов важно, будет ли команда Чубайса, которая занимается организацией всех подобных переговоров, продолжать свою работу. Также все с большим вниманием будут следить за тем, как господин Федоров занимается сбором налогов.

    А. К.: Как повлияли события на работу вашего паевого фонда (Fleming-Guta)? Понятно, что до объявления параметров обмена ГКО нельзя говорить о его окончательной судьбе, но, тем не менее, существует ли стратегия вашего дальнейшего поведения?

    Р.-Д. М.-Г.: Люди продолжают инвестировать в наш паевой фонд. В чет-верг - пятницу (20-21 августа 1998 г.) у нас был нормальный поток клиентов, которые вкладывали свои средства. При этом несколько наших конкурентов сильно забеспокоились и предприняли попытки продать управляющие компании. К концу прошлой недели (17-23 августа) мы начали переговоры с несколькими из них с тем, чтобы выкупить эти компании. Следовательно, мы не только продолжаем работать на рынке, но и увеличиваем наши инвестиции в паевые фонды.

    А. К.: Возвратимся к теме интервью - работа фонда прямых инвестиций. При рассмотрении возможности прямого финансирования инвестиционного проекта каким образом осуществляется учет и определяет-ся место возможных рисков - информационного, ликвидности, риска управления предприятием (менеджмента), рыночного риска? Насколько активна работа фондов прямых инвестиций в России?

    Р.-Д. М.-Г.: Сегодня для российских предприятий рынок заимствований полностью остановился. И отечественный, и зарубежный.
    Что касается российского рынка, то это вызвано, во-первых, очень высокими ставками рефинансирования внутри страны, а во-вторых, низкой ликвидностью. Фактически, кроме обеспечения экспорта, никакого финансирования не существует. В таких условиях говорить о прямых инвестициях, самой их возможности, очень сложно.
    На рынке инвестиции практически отсутствуют. Однако есть несколько специализированных инвестиционных фондов, которые осуществляют прямые инвестиции в очень ликвидные отрасли. В этих отраслях крайне мало взаиморасчетов, высока ликвидность.
    Но даже такие фонды ведут себя очень осторожно. Я думаю, надо подождать того момента, когда рынок успокоится и станет более нормальным. Я вспоминаю время до кризиса осенью прошлого года, когда рынок финансирования российских предприятий был достаточно открыт. В принципе это возвратимо. Но вопрос в том, когда это произойдет? Произойти может через 3 месяца, а может и через 2 года. Но условия тогда были вполне рыночные и нормальные. Сейчас перед правительством стоит вопрос: что надо сделать для возврата доверия как внутри страны, так и за рубежом?

    А. К.: Вы говорили об отраслях российской промышленности, которые находятся сегодня в поле зрения фондов прямых инвестиций. Назовите их.

    Р.-Д. М.-Г.: Это те секторы, которые в настоящих условиях наиболее стабильны: продажа тех или иных товаров для населения, т.е. сфера потребления (пищевая промышленность, пивные заводы), а также, как это ни странно, автомобилестроение. Вышеперечисленное достаточно интересно для прямых инвестиций.

    А. К.: Вы не упомянули фармацевтику, именно компании производителей, а не торговые организации. Неужели эти технологии сегодня не пользуются спросом у фондов?

    Р.-Д. М.-Г.: Стандартного ответа нет.
    В этой отрасли есть несколько интересных предприятий, а есть неинтересные. Все зависит от конкретного случая.

    А. К.: Вы сказали о том, что есть несколько фактически венчурных фондов, которые в данный момент работают в России. Можно ли их назвать?

    Р.-Д. М.-Г.: Существуют венчурные фонды, финансируемые Европейским банком развития. Есть несколько специализированных фондов прямых инвестиций, таких как Jupiter Tyndal, Capital International, у которых в уставе закреплена возможность осуществлять инвестиции в неликвидные предприятия среднего или малого размера в объеме от 5 до 25 млн долл.

    А. К.: Среди тех отраслей, которыми интересуются фонды, каким образом осуществляется поиск надежного объекта для инвестиций? Как добывается и оценивается полученная информация?

    Р.-Д. М.-Г.: Понятно, что несколько объектов для финансирования одной отрасли могут обратиться к инвестору. Сам процесс определения и оценки информации в данном случае четко не закреплен. Для начала надо обратиться в фонды. Там есть отделы, где вас проконсультируют. Организованно отбор предприятий не происходит. Поиск первичного предложения носит несколько хаотичный характер - контакт может возникнуть, а возможно и нет.

    А. К.: Предположим, я - руководитель предприятия и моей отраслью интересуется фонд прямых инвестиций. Как я должен оформить соответствующую документацию, что обязан знать, прежде чем обращаться в фонд? Существуют ли какие-либо нюансы, на которые руководство фонда обращает внимание в первую очередь?

    Р.-Д. М.-Г.: Если предприятие всерьез решило привлечь деньги через фонд прямых инвестиций, то всегда рекомендуется начать общение с фондом через опытного советника, который в принципе знает, что эти фонды хотят увидеть и как это должно быть оформлено. Аспекты, на которые обращается внимание: доходность инвестиций, срок возвращения денег, реальные факторы риска, которые могут влиять на эти инвестиции, давление конкурентов.
    В конце концов, самый важный вопрос: как к концу срока инвестор сможет получить свои деньги? Например, если рассматривается вариант покупки доли в уставном капитале, то необходимо понять, кому и каким образом инвестор сможет продать свою долю и найдутся ли покупатели в течение нескольких лет на эту долю. Даже если все другие параметры подходят, но инвестор не уверен в том, что к концу проекта он получит хотя бы вложенные средства, то это, скорее всего, послужит причиной отказа от вложения денег в инвестиционный проект.

    А. К.: Эти фонды имеют представительства в России или же они предпочитают работать через своих консультантов?

    Р.-Д. М.-Г.: Большинство тех фондов, которые работают с Россией, имеют представительства в стране.

    А. К.: Каков механизм обеспечения гарантий для инвестиций? Какие гарантии наиболее желательны для инвестора?

    Р.-Д. М.-Г.: Я думаю, что нужно рассматривать отдельно каждый случай. Большинство инвесторов, с которыми мы работаем, предпочитают осуществлять свои инвестиции через доли в уставном капитале предприятия. Тогда для них банковские гарантии играют весьма незначительную роль. Они хотят иметь возможность через свои инвестиции в определенной степени контролировать действия руководства самого предприятия. Обычно они ведут себя достаточно спокойно и дают возможность руководству управлять своим производством до того момента, пока почувствуют, что предприятие двигается не в ту сторону. Тогда они принимают более активное участие в руководстве, чтобы исправить ситуацию. Других обеспечений в сегодняшней практике удается добиться очень редко.

    А. К.: Вы охарактеризовали ситуацию, при которой инвесторы дают возможность существующему руководству управлять предприятием до определенного момента. Однако не имея фактического контроля над предприятием, инвестору достаточно сложно принимать активное участие в его руководстве в случае противодействия со стороны директората. Если произойдет конфликт между российским руководством и западным инвестором, то все законные права принятия решения останутся за руководством предприятия. Насколько реально это воздействие инвестора на директора?

    Р.-Д. М.-Г.: Есть несколько типов инвестиционных фондов, осуществляющих прямые инвестиции. Один из них предполагает, что через определенное время инвестор будет иметь полный контроль над предприятием.
    Однако обычно инвесторы предпочитают иметь долю в уставном капитале от 10 до 33%. Это другой вид инвестиционного фонда. Они хотят иметь <право вето> - остановить нежелательный процесс, противоречащий их интересам. Определенным образом данная особенность отражается в документах.

    А. К.: Заключается своеобразный опцион <на руководство>?

    Р.-Д. М.-Г.: Можно сказать и так.

    А. К.: Поговорим об организационно-правовых формах подобных проектов. Какова практика? Выкупается ли доля в существующем предприятии или же создается новое юридическое лицо, которому предприятие передает часть своих производственных мощностей, а инвестор - деньги.

    Р.-Д. М.-Г.: Стандартного подхода нет. Опять надо рассматривать каждый конкретный случай. Все зависит от проблем, которые накопились у предприятия. Если, например, у объекта производства большие экологические или бюджетные проблемы, то разумнее собрать активы и создать новое юридическое лицо.
    Как оформляется сотрудничество между старыми и новыми акционерами? Если финансирование идет через участие в уставном капитале, то оформляются соответствующие договоры. Обычно такой договор оформляется между новыми и старыми акционерами, в котором согласуется, в каком направлении будет развиваться предприятие после его финансирования инвестором, а также как новые и старые акционеры будут голосовать по отдельным вопросам.

    А. К.: Вы все время оговариваетесь <если инвестиции поступают через присутствие в уставном капитале>. Какие еще возможны варианты? Осуществлялись ли выпуски, например, облигационных займов, которые поглощаются фондами, и таким образом финансируется проект?

    Р.-Д. М.-Г.: Участие в уставном капитале - это фактически выпуск акций или похожих инструментов. Но в принципе есть несколько вариантов. Мы сейчас работаем как раз над одним проектом. Наш клиент - российское предприятие - и западный клиент из-за налоговых проблем договариваются так: 33% инвестиций мы осуществим в виде участия в уставном капитале, а остальные профинансируем через заем, который вы тоже получите от нас, но который как заем оформляется и показывается в балансе. Для этого инвестора вопрос негативного контроля стоит. В этом случае он получает 33% в уставном капитале, а также дополнительно дает деньги в форме займа, который сам же и предоставляет.
    Но варианты договоренностей зависят от объема инвестиций и от структуры конкретного проекта. Это происходит потому, что в сегодняшних достаточно сложных условиях, предоставляя деньги, инвестор хочет осуществлять определенный контроль. Двум сторонам надо договориться об основных аспектах взаимодействия.
    Тот рынок, который функционирует на Западе и где люди могут взять инвестиционные кредиты под обеспечение своих денежных потоков, сегодня полностью отсутствует в России. Даже если у меня сложилась цепочка агентов, продающих мои товары, и я знаю, что каждый месяц получаю определенные денежные потоки, я не могу взять их как базу организованного обеспечения, чтобы получить инвестиционный кредит на 5 лет, как это, например, возможно в Германии или Англии. Это рынок коммерческого заимствования, и его надо создавать. А сегодня в России он отсутствует полностью. Единственная возможность финансировать проекты посредством прямых инвестиций - участвовать в уставном капитале.

    А. К.: В случае заинтересованности фонда в финансировании проекта, какой необходим минимальный срок для подготовки всех документов и фактического денежного потока на предприятие?

    Р.-Д. М.-Г.: Самый быстрый проект, который мы осуществили в свое время, - 2,5 месяца. Это очень быстро. Обычно от знакомства инвестора с предприятием до принятия инвестиционного решения проходит 3-4 месяца.

    А. К.: Вы можете назвать проекты, реализованные вашей компанией в России?

    Р.-Д. М.-Г.: Без комментариев.

    А. К.: Допустим, есть сектор производства, который интересует конкретных зарубежных инвесторов - клиентов фонда прямых инвестиций. Последние считают для себя возможным, при всех прочих равных, инвестировать либо в существующее российское предприятие, либо в создаваемое на базе существующего. Структура этих инвестиций предполагает только одного стратегического инвестора или возможно участие множества относительно мелких инвесторов?

    Р.-Д. М.-Г.: Возможно и то и другое. Это зависит от объема инвестиций и от способности одного инвестора принимать на себя риски. Стандартных правил нет.

    А. К.: Получается, что сам фонд непосредственно свои деньги не инвестирует? Он является лишь посредником между фактическим инвестором и предприятием, т.е. выполняет консультационные функции?

    Р.-Д. М.-Г.: У нас есть несколько отделов. Один из них - отдел, который занимается инвестициями наших фондов. Однако это только те фонды, которыми мы управляем. Это не наши деньги, а деньги наших клиентов. Они полностью независимы от меня: принимают свои решения, не консультируясь со мной.
    Я же работаю с предприятиями, которые хотят привлекать инвестиции. Таким образом, я защищаю интересы и предприятия, и фонда, который обращается ко мне. Фонд выражает заинтересованность инвестировать в конкретное предприятие и предлагает мне оформить все соответствующим образом.
    Но это разные стороны нашей работы, которые в принципе не пересекаются. Фактически для меня наши инвестиционные фонды являются чужими. Я не могу влиять на их поведение. Они принимают свои инвестиционные решения независимо от того, какие клиенты среди предприятий у меня есть.

    А. К.:. Вы разрабатываете юридическую схему всех операций. Давайте оценим влияние существующей законодательной базы и льгот при привлечении капитала. Охарактеризуйте учет мер валютного контроля, возможность репатриации капитала, степень конвертируемости рубля и влияние данных факторов на объем инвестиций, а также на саму возможность финансирования.

    Р.-Д. М.-Г.: Самый существенный сегодня вопрос - насколько правительство вообще вправе объявлять тот мораторий, который оно ввело? Насколько это мешает инвестициям? Это очень дестабилизирует рынок прямых инвестиций.
    Хотя прямые инвестиции в большинстве случаев оформляются не взаимными договорами, а только участием в уставном капитале, все равно вопрос правомочия вмешательства правительства в договоры между частными лицами остается злободневным.
    В России возникла проблема обеспечения безопасности инвестиций от вмешательства государства. Вопрос конвертируемости рубля здесь также играет существенную роль. Сейчас все будут с большим интересом следить за теми правилами, которые в данный момент устанавливаются. Во всяком случае очевидно, что конвертируемость рубля надо сохранить. Кроме этого, есть достаточно много других проблем, которые надо решать. Например, вопрос с Налоговым кодексом. Я полагаю, что перечисленное - это важнейшие проблемы для привлечения капитала.

    А. К.: Если возвратиться к вопросу доверия правительству России и возможностям российских предприятий, то, на Ваш взгляд, если Черномырдин предпримет правильные шаги, как долго придется восстанавливать утраченную рыночную репутацию? Опишите два варианта - пессимистичный и оптимистичный.

    Р.-Д. М.-Г.: Оптимистичный вариант - в течение 3-6 месяцев сформируется нормальный график выплат государством, все начнут понемногу забывать о трудной ситуации. Но проблема состоит в том, что зимой следующего года будут выборы в Думу, потом летом - президентские. Вполне реально, что рынок будет стоять до осени 2000 г. Это пессимистичный вариант.

    Организации, заинтересовавшиеся темой разговора (предприятия, их финансовые консультанты и т.д.), могут обращаться с вопросами и предложениями по телефонам:(095) 198-96-46, 198-96-77, 946-98-21.E-mail: ads@glasnet.ru